снегом завалены гаражи
гнилые рёбра сарая
ты когда-то сюда
приносила мне щи
и рижский хлеб с житомирским салом.
здесь Махмуд готовил узбекский плов
на вонючем курдючном жире
тогда, ни кто не вешал на нас ярлыков
в большой коммунальной квартире.
мы не боялись злых языков
старух , свой век доживавших , на лавках
во дворах, когда-то доходных домов
в кривых переулках Арбата
шрамы юности на душе и теле
твоё имя на левом предплечье
память чистых в любви отношений
перо входящее в подреберье.
прежних грехов не смывает старость
катаракта мутнеют глаза
кровь с трудом трепещет по бляшкам
и без зелья трещит голова.
порою слышишь мёртвых голоса
друзей, сорвавшихся на вираже,
врождённая потухла бирюза
не уж то, будет ещё больше жертв.
мне цыганка гадала на ладони
в казённом доме предсказала карьеру
когда-то мы реально жили
теряли совесть терзали тело…
сам судьбу свою испоганил
не поверил словам ведуньи
стали прозрачными кулаки
хромовые в сундуке сапоги.
не патриций — патриот Третьего Рима
совсем не похож на дерзкого и лихого
никогда не лезшего в карман за словом
моё эго осталось в предгорьях Памира…