Когда огней нарядное свеченье
увязнет в долговечности зимы,
и опустеют взгляды и умы
в змеиной атмосфере обольщенья,
и отутюжит вьюга все пути,
что протоптали сотни поколений,
и не один новорождённый гений
не досчитает даже до пяти,
кто в мировом сознается банкротстве
и зачерпнёт из солнечной реки,
чтобы напиться прямо из руки
живой водой доверчиво и просто?
Он будет бит и страшно одинок,
не прикипит к бесящейся массовке.
Изгой, пророк, несчастный полукровка?
Но видит Бог, однако, видит Бог...