И день был окаянен, устав от праведности ветхих слов и мысли,
И ложь, начистив лик свой медный до блеска жаркого светила,
Взор ослепила чернотой безлунной ночи, проникла в сердце.
Но где-то у звенящей высоты в объятьях восстала ото сна Любовь,
Пролив дыханья чистоту и свежесть. И ложь покрылась патиной и чернью,
А меди блеск стал жалок, неопрятен, являя всем старухи древней маску.
Вот так, из века в век вверяют люди души злословью хитрой лжи,
И лишь Любовь способна снять пелену с потухших и бесслёзных мёртвых глаз.