Дед Чекмарь собирался ложиться почивать, в ноябре темнеет рано, а рассвет наступает поздно.
И вечер, ночь и утро, пока совсем станет светло, тянутся очень долго. И это долгое, темное время суток до рассвета тянется очень-очень медленно.
Протопив на ночь печь голландку, так, чтобы до утра хватило в избе тепла, делать больше нечего, и спать приходится ложиться рано, выспаться и все по несколько раз передумаешь и в который раз все перескажешь коту за ночь. Вспомнившиеся какие ни то случаи, а их было очень много в жизни ещё не деда Чекмаря, а того балагура, песенника, и любимца всей округи, и за ее пределами Мишки Чекмаря.
С самых ранних, юных лет, Мишка Чекмарь был не только песенником, балагуром и любимцем всех общественных сборов, свадеб, новоселий, крестин.
Но он был ещё к тому же одним из лучших плотников, строителей лодок-плоскодонок.
Лодок Чекмарь за свою жизнь смастерил очень много. Все лодки у него были разные, вроде бы, лодка она и есть лодка. Нет. Чекмаревские лодки все отличались одна от другой. В каждую он старался вложить что-то новое, своё, Чекмаревское. То корму сделает чуть-чуть пошире, то нос поострей чем у других, или середину лодки чуть пошире других. А то какую шуструю быструю, вкрутую, как и сам Чекмарь.
Сундуки он ладил тоже, на свой, Чекмаревский манер. И что б все разные были каждому придумывал свои, Чекмаревские узоры. Или что-нибудь такое, что сразу бросалось в глаза и привлекало внимание. А какие он ладил наличники на окна, никогда и ни где он не повторялся в хитроумно придуманной резьбе. И многие хозяева больших изб пятистенок стояли к Чекмарю в очередь, и ждали, что б только он украсил их большой красивый дом наличниками, из которых окна смотрели на дорогу красивыми девичьими глазами с красивыми ресницами. И все проезжающие по большой дороге с интересом разглядывали красивые разноцветные наличники и если кто знал кто это сделал с гордостью говорили: «Вот это Чекмарь, вот это мастер».
А зимой, когда плотнических и столярных дел мало, Чекмарь вязал сети, вентери и рыболовные колпаки, и в этом умении ему равных не было. Ниток, для вязания этих рыболовных снастей, в округе не было. А капроновых тем более.
Они только пошли в производстве, и достать их практически было невозможно, только в том городе, где занимались рыболовством и которые были далеко от наших мест, это Калининград или Мурманск.
И поздней осенью, или ранней зимой, когда заканчивались работы по уборке урожая, многие деревенские мужики ездили в эти крупные рыболовецкие города продавать подсолнечные семечки, собранные со своего огорода, соседей, родственников.
А некоторые скупали подешевле у односельчан, которые не могли сами поехать и продать, и заработать на этом деньги.
Вот те деревенские мужички, которые занимались продажей семечек, привозили чемоданами капроновые нити.
Они были в катушках, на которой было намотано несколько километров разной по толщине и цвету, очень прочные, капроновые нити, из которых всю зиму вязали сети, бредни, вентера, колпаки, и другие рыболовные снасти.
Как во многих других делах, Чекмарь удивлял всех умением и быстротой вязания этих снастей. Одним из первых он овладел умением вязать сети трехстенки, которые были очень востребованы у рыбаков. А на вязание трехстенок требовалось не только умение вязать, но ещё много терпения и времени, которые были не совместимы с непоседливым, быстрым, шустрым балагуром Чекмарем.
Поздней осенью дел в деревне не много, кроме кормления скотины, приготовления кормов, и ношения воды из колодца, которой для скотины требовалось очень много.
А если ещё в хозяйстве была баня, то приходилось много трудиться. Да ещё дрова для русской печи голландки. И только вечером, когда скотина накормлена, голландка протоплена, было свободное время от работы.
И мужики, и женщины собирались, у кого изба большая и допоздна играли в карты и обсуждали колхозные дела и даже затрагивали мировую политику, читая статьи из газет и горячо споря. Женщины, некоторые, приходили с прялками и шерстью и пряли нити, наматывая их в клубок, и те, кто уже закончил пряжу, приходили со спицами и клубком шерсти и вязали носки, свитеры и модные джемпера.
Вот уже несколько лет у Чекмаря скотины никакой нет кроме кота, да и того, когда Чекмаря забирали в больницу, дочь забирала к себе. После того, как в колхозе построили баню с большой хорошей раздевалкой и широкой высокой парилкой куда помещалось сразу десятка полтора мужиков на крепких широких полках, которые находились на разной высоте, и пар мужики подавали такой, что только самые заядлые парильщик и лежали на верхних полках, кто кого перележит, иногда делали это наспор, заключая между собой пари. «Своя баня уже несколько лет стоит без дела. Уж одна сторона завалилась, набок наклонив крышу в сторону реки, надо разобрать да всё руки не доходят, ну уж как-нибудь доберусь и до неё,» - рассуждал дед Чекмарь, готовясь ко сну.
Речка давно замёрзла, Чекмарь уже ходил по льду на другой берег реки. Лёд был ещё не толстый, вода в реке Воронеж была чистая светлая и подо льдом было видно рыбу в воде. «Ну что, - сказал дед Чекмарь коту, который всегда слушал его внимательно и мурчал во всём соглашаясь с ним, - давай почивать, пора и на боковую, утро вечера мудренее, на то оно и утро».
Дед Чекмарь трижды перекрестился на висевшие в углу иконы, разделся и лёг на широкую металлическую кровать, ещё купленную сразу после его женитьбы.
Проснувшись ночью до ветру, дед Чекмарь увидел, что на дворе идёт крупный снег и уже несколько сантиметров накрыл землю, на улице от снега стало гораздо светлее и на душе стало радостнее и веселее. Ну вот, наконец-то снег укрыл матушку землю одеялом, а то ведь так и озимые могут все вымерзнуть, да сейчас и озимые не сажают, теперь все на новый манер, а раньше сколько в колхозе озимых было. Ну и хорошо, природа она и есть природа, уже так испокон веку ведётся, вот и зима пришла.
Охотники по первоснегу на зайчишек пойдут, рыбаки на подледную рыбалку и ребяткам разные зимние удовольствие и игры.
Видимо, в связи с тем, что всю ночь шел снег и рассвет наступил раньше, дед Чекмарь встал, оделся умылся из рукомойника, вытер лицо рушником, сотканным ещё его женой, которую он давно проводил на небеса, потрогал лицо, обросшее щетиной, надо бы побриться подумал он, перекрестился на образа и лики святых. Валенки надел, тёплую удобную телогрейку, снял с вешалки заячью шапку, которую сшил ещё много лет назад и вышел на крыльцо посмотреть на снег, который выпал за ночь. Вид с крыльца избы был совершенно другой, чем вчера. Лес был весь белый, снег лежал на деревьях, и он был похож на горы с какими-нибудь возвышенностями и впадинами, и даже деду Чекмарю, прожившему здесь 80 лет, он показался таким красивым и загадочным.
Весь заливной луг за рекой, насколько можно было видеть с крыльца избы, был белый, белый как чистая простыня только что соткана и отбеленная в крахмале. Прямо перед избой луг, который называется Яндова, лежал под мягким пушистым снегом. Вот и лёд на реке, который вчера был блестящим как зеркало, был накрыт ровным пушистым снегом. Но что это такое?
Внимание Чекмаря привлекло какое-то чёрное пятно на реке. «Господи, что это такое может быть? - подумал дед Чекмарь, вот ведь какое зрение стало плохое, а раньше до горизонта всё видел явственно. Вот и бинокль военный, в который можно всё разглядеть, отдал охотникам, думал зачем он мне, им нужней. А, ну да ладно надо идти смотреть что там такое». Жизненное чутье подсказало деду Чекмарю, что там что-то неладно, и он стал медленно спускаться с крутого берега к реке.
Снега на льду было несколько сантиметров, идти по нему было не скользко как вчера, без снега дед Чекмарь знал, что лёд под ним хоть и не очень толстый, но уже крепкий и его выдержит, и под ним не должен провалиться. Дед Чекмарь как мог прибавил ходу, и пули, сидевшие в нём ещё с финской, давали о себе знать, и он шёл, стараясь шагать и дышать в такт ходьбы и сердца.
Чёрное пятно приближалась, но что это такое он не мог понять.
Подойдя совсем близко к привлекающему его внимание месту, дед Чекмарь увидел, что это лось, который провалился под лёд и стоит весь в воде, только часть спины и высоко поднятая голова видны над водой. Дед Чекмарь подошел к голове лося, он повернул к нему голову, и огромные глаза лося, не моргая, смотрели на него.
Шея лося была в кровяных подтеках, видимо, он сначала грудью, а потом шеей старался расколоть лёд. Грудью он пробил несколько сантиметров, а шея была поранена о лёд, и он стоял подняв вверх голову, и ничего не мог сделать. Дед Чекмарь протянул руку и погладил морду лося, из глаз лося покатились слёзы, сердце деда Чекмаря сжалось от вида лося и у деда Чекмаря тоже на глазах появились слёзы. «Сейчас, потерпи, милый мой, как же ты так, что же ты один то, надо было со стадом, вожак не допустил бы такого сделать по тонкому льду, потерпи маленько, Чекмарь что-нибудь придумает и с божьей помощью выберешься из полыньи».
«Надоть бежать в избу, брать пешню, топор, рубить вокруг лося лёд, развернуть его на мелководье, к берегу, и он выйдет сам на берег. Но я один это буду долго делать, да и силёнок у меня маловато,» - думал дед Чекмарь.
Бежать за помощью куда, к кому, мужиков в деревне зимой никого нет. Вот ведь говорила дочь, чтоб и я овладел переносным карманным телефоном, на всякий такой случай. «Телефон, телефон, - думал дед Чекмарь, у Василия телефон, надоть быстро идти к Василию, он мужик ещё крепкий, молодой, охотник, рыбак, и телефон у него есть».
«Потерпи ещё маленько, милый ты мой, - гладя рукой морду лося шептал дед Чекмарь, я сейчас, я мигом к Василию.»
Подняться на крутой берег реки Воронеж в сторону деревни здесь было невозможно, дед Чекмарь пошёл в строну своей избы.
Поднявшись с реки в Яндову, дед Чекмарь прибавил ходу, идти по лугу было легко, снега было несколько сантиметров, и он был пушистый, мягкий, и идти было легко, но сердечко уже начинало сдавать. Пуля, которая сидела в груди, ещё с Финской, напоминала о себе.
К Василию, к Василию, давал команду он сам себе. Чекмарь, там лось в беде, надоть поспешать. Там отдохну, отдышусь и назад к лосю. Поднявшись из яндовы на гору, Чекмарь остановился, сделал несколько глубоких вздохов, ну вот и изба Василия. Господи, помоги что б Василий был дома. И Чекмарь быстрым шагом на последнем дыхании пошагал к избе Василия.
Василий стоял у избы, курил и разговариваю с собакой, которая при появлении хозяина вылезла из будки, потянулась лениво гавкнула и снова нырнула в будку.
«Ну что, - говорил Василий собаке, даже из будки не хочешь вылезать, посмотри снежок какой выпал, сейчас по первоснегу взять ружьишко до по зайчикам а я как ты пойду тоже лучше полежу».
Вдруг из-за избы яра показался быстро идущий дед Чекмарь.
Что-то случилось подумала Василий. Дед Чекмарь так быстро не ходит и идёт без песен своих и своих Чекмаревских прибауток.
Василий пошёл ему на встречу и на большой дороге они встретились. «Что случилось, дед Чекмарь?» спросил Василий у тяжело дышащего и уставшего от быстрой ходьбы Чекмаря.
- Случилось, Василий, случилось. Лось в реке провалился по лёд, одна голова торчит из воды. Выручать срочно надоть. А то ведь погибнет сохатый, бери быстро топор, пешню, беги спасать.
- Дед Чекмарь, где лось провалился под лёд? - спросил Василий.
- Под яром.
- Он живой?
- Живой, Василий, живой, но быстро надоть, холодно ему.
Несколько секунд Василий стоял не шевелясь. Мысли одна за другой мелькали в его голове.
- Василий, глядя на него говорил дед Чекмарь, поспешать надоть.
- Все, дед Чекмарь, не мешай. Иди в избу, отдышись, хозяйка тебя чаем напоит.
Хозяйка Василия, Галина в окно все видела и накинув на плечи пальто вышла из избы.
- Вась, а Вась, что случилось? - спросила она у Василия.
- Случилось, Галь - ответил он, займись дедом Чекмарем, а я сейчас. Василий достал телефон и набран номер друга егеря, который жил недалеко, в соседней деревне. Егерь ответил быстро: «Да, Василий Юрьевич, что хочешь меня пригласить по первоснегу на зайчишек?».
«Слушай внимательно, Гена, - сказал Василий, не на зайчишек, а за лосем и не стрелять, а из полыньи помочь выбраться. Василий Юрьевич, ты снова со своими шутками.» Засмеялся в ответ егерь. «Нет, Гена, шутки в сторону, ко мне прибежал дед Чекмарь, говорит лось провалился под лёд и его надо срочно спасать».
- Лось живой? И где то место?
- Лось живой, место под Яром.
- Василий Юрьевич, я все понял беру пешню, топор, лопату, завожу снегоход, он у меня на ходу, и через несколько минут я буду там. Ты тоже бери инструмент и подходи туда.
Василий с пешней и топором и егерь на снегоходе появилась почти одновременно, егерь заглушал свой снегоход, не доезжая несколько метров до лося. Василий с крутого берега реки съехал, как Суворовский солдат на попе.
При появлении людей лось встрепенулся и стал поворачивать голову из стороны в сторону, не понимая, что ему делать, наверное, долгое пребывание в воде сильно убавили его резвость и он стоял спокойно и смотрел на спасателей, понимая, что плохого они ему ничего не сделают.
Что будем делать, стали советоваться Василий с егерем. Мужики они были опытные не раз бывали в разных охотничьих и рыбачьих ситуациях. И не раз брали лосей и кабанов в детском охотничьем бою, но здесь было совсем другое дело. Надо из ледяного плена вызволить лося и как он себя поведёт в этой ситуации.
Решили сначала надо прорубить лед от задней части лося до мелководья к берегу, а потом с одной стороны лося расширить прорубь что б он повернулся и сам вышел на берег.
На высоком берегу реки показался дед Чекмарь, он шёл по следам Василия. Увидев, что Василий съехал с берега вниз он тоже съехал с берега на лёд на попе.
Дед Чекмарь подошёл к голове лося и, гладя его по морде, стал с ним разговаривать.
«Ну что, Милай, совсем замёрз, терпи чуток осталось сейчас мужики тебя освободят.» Лось слушал деда Чекмаря, глядел на него влажными глазами и, как показалось деду Чекмарю, даже кивал головой. Мужики прорубили от задней части лося лёд до самого берега и перешли расширять полынью от головы до хвоста. Чтобы лось повернулся в другую сторону и сам вышел на берег.
Увеличив прорубь настолько, чтобы лось смог в ней повернуться, они отошли от лося в сторону.
«Ну, дед Чекмарь, давай, поворачивай ему голову, чтобы он перевернулся и выходил на берег.»
«Ну Милай, давай, - говорил дед Чекмарь лосю, поворачивайся и выходи ты сам себе помогай, мы тебе более ничем помочь не можем, ну давай, Милай, давай!»
Лось повернул голову в сторону расширенной проруби и, видимо, понимая, что ему надо делать, стал медленно, изгибая тело, поворачивать туловище в сторону берега.
«Ну давай, Милай, давай ещё чуток», - говорил дед Чекмарь лосю, тоже переходя по краю льда в сторону берега. Лось, понимая, что он может сам идти на берег, сделал несколько шагов к берегу, туловище лося стало пониматься над водой, он стоял уже по брюхо в воде. Вода стёкла с лося он сделал несколько резких движений, стряхивая воду с себя, сделав несколько шагов, вышел на берег остановился и повернул голову в сторону деда Чекмаря.
Дед Чекмарь подошёл к лосю, он опустил голову, Чекмарь обнял лося за шею, поцеловал его в голову, приговаривая: «Вот и все, ну вот и хорошо, а теперь беги бегом, согревайся, а то хворь пристанет».
Отпустил шею лося и ладошкой ударил по спине лося.
Лось вздрогнул, поднял высоко голову и с места в карьер выскочил на пологий берег реки. Мужики поднялись на берег и смотрели в след убегавшему по лугу в сторону леса. Лось проскакал полукруг и, согревшись от быстрого бега, повернулся в сторону своих спасителей, остановился, высоко понял голову несколько раз опустил до земли. Постоял несколько секунд, повернулся в строну леса и, сорвавшись с места, побежал к лесу.
«Ну что мужики, - сказал дед Чекмарь, с открытием зимнего сезона».
Январь 2022
Иванпатриот