– Станция Шательро, следующая станция Футуроскоп, – проговорил синтетический голос из динамика.
Шарлотта Сабль сняла наушники и мельком взглянула на электронные часы над раздвижными дверями вагона. Начало второго. Скоростной поезд TGV, следующий маршрутом Париж–Монпарнас – Пуатье, следовал точно по расписанию. Ещё двадцать минут, и она доберётся до места.
Пассажиры, между тем, пришли в заметное оживление. Большинство из них, с шумными детьми разных возрастов, выйдет на Футуроскопе.
Шарлотта с надеждой посмотрела в окно, высматривая вдалеке, за зелёными нивами и ярко-жёлтыми полями рапса, парк развлечений Футуроскоп. Ребёнок, сидевший с родителями напротив, порядком ей надоел. Пятилетний карапуз устал от полуторачасового путешествия из Парижа, хныкал, капризничал и беспрестанно бил её твердыми сандалиями по колену.
– Жюль, разве так можно? – нервничала его мать и обращалась к мужу, – Жак, сделай что-нибудь.
Отец семейства, сидел так, как будто в поезде он один, широко развалившись в высоком кресле, вытянув длинные волосатые ноги в шортах под сиденье противоположного кресла, в котором сидела его дочь. Иногда нога, устав, перемещалась к ногам Шарлотты, и она вздрагивала от мохнатого прикосновения.
– Пардон, – мужчина убирал ногу и вздыхал, – Жюль, мы скоро приедем, не шали. Бери пример с Фредигонды.
Отец переводил взгляд на десятилетнюю дочь в очках, уткнувшуюся в айпод.
«Фредегонда! Ну и имечко!»
О коварной королеве Меровингов Шарлотта помнила немного: Фредегонда была жестокой, распутной стервой, истощавшей за ночь десяток молодых здоровых мужиков. Она погубила Галсунду и Брунгильду и начала династическую войну, длившуюся пятьдесят лет.
Как только объявили следующую станцию, семейство встало с мест, потянулось к верхним полкам за ручной кладью. Завыл Жюль, извиваясь на руках Жака. Фредегонда, не отрывая взгляда от айпода, поплелась за матерью в тамбур к чемоданам. Внезапно стало так тихо, что у Шарлотты зазвенело в ушах.
– Станция Футуроскоп, стоянка три минуты, – объявил динамик.
Поезд затормозил, и все пассажиры поднялись и столпились в проходе в тамбур.
Через три минуты в вагоне осталось не более пяти человек.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Пуатье, Гар TGV, конечная, – вновь ожил динамик, и в последнюю секунду в тамбур с перрона вспрыгнул высокий молодой человек лет тридцати.
Он прошёл в вагон, положил спортивную сумку на полку, сел напротив Шарлотты у окна и уставился на перрон.
Поезд тронулся, стремительно набирая скорость. Молодой человек, сидел неподвижно. Лишь однажды он пошевелился, широкой пятернёй убрав густые рыжевато-русые волосы со лба и мельком взглянул на Шарлотту. Глаза у него были ярко-зелёные, взгляд спокойный. Не хитрый, не лукавый, не весёлый и не грустный – спокойный. И всё лицо, и облик выражали отрешённое спокойствие, будто молодой человек сидел в шезлонге на берегу океана, а не в неудобном кресле скоростного поезда.
Шарлотта поспешно опустила глаза, поймав себя на мысли, что постоянно поглядывает на него. Она вздохнула. Умеют же люди держать себя в руках! Совершенно непонятно, что написано у парня на лице.
Шарлотта снова вздохнула – она так не умеет. Её темперамент достался ей от деда Пьера Сабля. И иссиня-чёрные волосы тоже – совершенно прямые, упругие, как хлыст. Только и можно их причесать на прямой пробор и завязать в тяжёлый низкий хвост. Другие причёски не выдерживали тяжести волос. Двумя густыми блестящими волнами они спадали вдоль белоснежного лица и спускались до пояса. А фигура досталась от бабушки Марион – стройная, почти мальчишеская. Вот бы и цвет глаз был, как у бабушки Марион – небесно-голубой!
Шарлотта вновь посмотрела на парня. Их глаза встретились. Его взгляд коснулся её лица, губ, мельком остановился на маленькой, но округлой груди. Шарлотта покраснела и потупила взгляд. Когда взглянула на парня снова, он уже отвернулся и по-прежнему смотрел в окно.
За пять минут до прибытия в вагон вошёл контролёр, проверить билеты у вошедших на Футуроскопе.
– Ваш билет, мадам, – спросил он у женщины в соседнем ряду. – Ваш билет, мадемуазель, – спросил он Шарлотту, и она протянула ему билет.
Контролёр уже проверял у неё билет в Париже, но сделал вид, что не помнит. Он хотел пробить билет своей кусачей машинкой, но увидев, что уже смотрел билет, улыбнулся и вернул Шарлотте.
– Ваш билет, месье, – обратился он к молодому человеку.
Но тот сидел неподвижно, словно не услышал обращения.
– Ваш билет, месье, – произнёс контролёр громче.
Молодой человек и ухом не повёл.
– Ваш билет! – рявкнул контролёр, и женщина в соседнем ряду обернулась.
Контролёр дотронулся до плеча молодого человека, и он повернулся, будто только услышал его.
– Ваш билет, месье! – громко произнёс контролёр.
Молодой человек, не меняя выражения лица, дотронулся пальцами до губ и до уха, и сделал рукой несколько быстрых и непонятных жестов.
– Он глухонемой! – не выдержала женщина в соседнем ряду, – он вас не слышит!
Контролёр недоумённо уставился на парня:
– Вот те на! Что же делать?
– Станция Пуатье, Гар TGV, конечная, – донеслось из динамика, – просьба освободить вагоны и не забывать свои вещи!
Женщина встала и подошла к парню, отчаянно жестикулируя и показывая, перекрещивая кисти рук, что поезд дальше не идёт.
– Конечная! – громко произнесла она, – всё!
Парень понял, кивнул, взял сумку с полки и пошёл в тамбур.
– Да есть у него билет! – защищала парня женщина, – вот ведь горемычный! И не слышит, и не говорит!
– Ладно, – махнул рукой контролёр, – пусть идёт.
Шарлотта взяла чемодан и вышла следом. Спустилась с платформы, зашла в здание вокзала, отыскала расписание пригородных поездов и направилась к поезду, следующему до Руйе. Ей была нужна электричка до Лузиньяна.
Электричка отправлялась через пятнадцать минут. Шарлотта вздохнула с облегчением – не опоздает. Она дошла до платформы, не торопясь подошла к автомату с напитками и купила бутылку воды. В нескольких шагах, рядом с киоском, торгующим табаком, стоял давешний глухонемой парень.
Он протянул деньги кассирше и произнёс приятным низким голосом:
– Две пачки Gitanes, пожалуйста, и зажигалку.
(конец ознакомительного фрагмента)
31 июля 2020 года, Голицыно