Лицо совсем белое. Глаза голубые.
Красная струйка из-под юных усов.
Рядом тех нет, его кто убили, -
Апостол уже выдвигает засов.
Ворота откроются, и будет вечность.
Он пока жив - есть еще полчаса.
Отброшена вдаль шевелится конечность.
Дым черный-черный, огня полоса.
Он здесь уже был совсем еще маленьким,
Жива была бабушка - дед бодрячком.
И палисадник, и цветик аленький...
В травы высокие падал ничком.
Теперь вот лежит - за спиной каток танка:
На нем он приехал свободу дарить.
Оксаною стала уже его Ксанка.
Ее приказали сначала убить.