"Меч мой шаманы ковали
Ровно двенадцать лун
Он сделан из черной стали
И назван Хара-Халгун"
(Из эпоса хунну)
Двенадцать шаманов ковали мой меч.
Из пуха лебяжьего шаль,
И камень гранитный способна рассечь
Волнистая черная сталь.
Шаманы камлали, и множество сил
Они пробудили от сна.
К ним духи явились, и каждый чертил
На стали свои письмена.
По лезвию темная сила лилась.
Струилась заклятий река.
Заря, словно алая кровь запеклась
На зеркале черном клинка.
Подобным мечом не владел никогда
Ни дух, ни земной властелин.
Он был предназначен шаманами в дар
Владыке подземных равнин.
Но время летело над блюдом земли,
Как всадник в тугих стременах.
И души шаманов к Харгату ушли,
А кости рассыпались в прах.
Забыты заклятия, черный клинок
Во мраке столетий исчез.
Ведь память людская – сыпучий песок
Под сводами вечных небес…
В лесистом предгорье надежно укрыт
Неяркий огонь костерка.
Дым стелется низко, негромко шипит
Над углями мясо сурка.
Расплавила серую сталь облаков
Закатная красная медь…
Мой род уничтожен мечами врагов.
Лишь мне удалось уцелеть.
Я бредил, качаясь в скрипящем седле.
Кровь красила гриву коня.
Но смыли дожди окровавленный след,
А горы укрыли меня.
Меч сломан, и выпал разрубленный лук,
Но главное — то, что живу.
Согну я упругий березовый сук.
Сплету из косы тетиву…
Дремлю я, спиной прислонившись к стволу.
Костер прогорел и потух.
Предутренний ветер сдувает золу.
Блуждает в безвременье дух.
Быть может, я умер, и в нижних мирах
Брожу у кочевий чужих?
Чернеющий тын, черепа на шестах.
Истлевшая юрта средь них.
Я в юрту вошел, постоял в полумгле,
Вдыхая удушливый смрад.
На низком, источенном червем столе
Зловеще светился булат.
Прекрасней не видел я в жизни клинка.
Кто смог бы восторг удержать?
Коснулась узорчатой стали рука.
В ладонь улеглась рукоять.
Но чувство опасности стиснуло грудь.
И смерти послышался зов:
У входа, закрыв к отступлению путь,
Двенадцать стоят мертвецов.
Костлявые пальцы сжимают мечи.
Плоть сходит лохмотьями с лиц.
Мерцают гнилыми огнями в ночи
Пустые провалы глазниц.
Их много, и в схватке я буду убит,
Но, пусть не дано победить,
Последний в роду - так обычай велит -
Честь рода обязан хранить.
Пред духами предков ответ мне держать.
Сурова расплата за страх:
Трус будет изгнанником вечным дрожать
В погибельных нижних мирах.
Чтоб в круг не попасть, я отпрыгнул назад.
Клинок для удара взлетел.
И смрадную мглу разрезая, булат
Свистящую песню запел.
И вдруг совершился в душе перелом:
Пускай я в бою одинок,
Пусть враг многократно сильнее числом,
Но нас уравняет клинок!
Меч в сумраке черною тенью взлетал,
И падал, дробя черепа.
Звенел, разрубая кольчуги, металл,
И мертвых редела толпа…
Забрезжило утро. Восток посерел
Туманной укрыт пеленой,
Я так же, как прежде, недвижно сидел
К стволу прислонившись спиной.
Шумело в ушах. И не мог я понять,
Чьей кровью пропитан халат.
А пальцы сжимали меча рукоять,
И алым дымился булат…