Фотография 1938 г.
Мой отец – Борисенко Василий Яковлевич родился 6 декабря 1918 года на Дальнем Востоке, в украинской деревне Яблоновка рядом с городом Спасск-Дальний в крестьянской семье. Родители его – Борисенко Яков Терентьевич и Мария Васильевна (в девичестве Остапенко) были уроженцами Полтавской губернии. Судьба соединила их не по любви, а волей случая. Моя бабушка – Мария Васильевна была дочерью волостного головы и могла стать женой другого – любимого ею человека. Она и её суженый были очень молоды и после венчания не состоявшийся муж, испугавшись первой брачной ночи, сбежал. Бабушку обвинили во всех смертных грехах и через некоторое время выдали замуж за сына человека, который считался в деревне «дурачком». Кем он был на самом деле – загадка, но в семье осталось предание, что мой прадед зачем то отлавливал мышей, нанизывал их на нитки и сушил. Тем не менее, сын его, мой дед, был человеком грамотным и великолепным рассказчиком. К нему обращались, когда нужно было написать душещипательное письмо или прошение о чем либо. Жизнь его была полна приключений. Несмотря на женитьбу и детей, которых он плодил без оглядки, он имел привычку уходить из дому. Не один раз его, как беспаспортного, после долгого отсутствия полиция доставляла в родную деревню к жене и детям. Он пешком обошёл весь юг России, как горьковский Челкаш. Одним словом, много чего повидал на свете. Бедная бабушка фактически одна тянула всё домашнее хозяйство и растила детей. По воспоминаниям моего отца – она ложилась позже всех в доме уже ночью и вставала первой до рассвета. Детей в семье было много – они рождались и умирали. Мне известно об одном из них. Звали его Иван. Он настолько был необычным для деревенского ребёнка и смышлёным, что местный поп выучил его на свои деньги. Однажды, будучи уже юношей, Иван приехал из города на каникулы домой. Помогая матери, косил траву – разгорячённый, усталый лег на землю и заснул. После этого заболел воспалением легких и умер в 17 лет.
Всё это было до Столыпинской реформы, когда государство стало предлагать людям земельные наделы в Сибири и на Дальнем Востоке.
Семья моего отца решила покинуть родные места и переселиться на Дальний Восток с такими же безземельными крестьянами. Ехали они туда морем, через Индийский океан на нижней палубе грязного судёнышка в жутких условиях. Многие в дороге умерли от голода и болезней. Ко всему прочему, в Индии их всех высадили с парохода и отправили в тюрьму, где они просидели не одну неделю. В конце концов, обессиленные, потеряв родных и близких, они прибыли на место. Это была глухая тайга, где надо было вырубать и выкорчевывать лес и потом из поваленных деревьев строить себе дома. Тем семьям, которым доставало рабочих рук, было легче, но в семье моего отца таких рук не было. Было трое детей от трёх до 12 лет и двое взрослых – отец и мать. На новом месте, как и на Украине большинство забот опять легли на плечи моей бабушки.
На Дальнем Востоке у родителей родились ещё два сына и дочь. Мой отец был самым младшим в семье – он родился через год после революции 1917 года. К тому времени, когда он немного подрос, семья уже считалась семьёй красных партизан, поскольку его старший брат Порфирий воевал в армии Сергея Георгиевича Лазо против Колчака. Об ужасах, которые творили колчаковцы во время гражданской войны, я здесь говорить не буду. Скажу только, что брата этого уважали и любили в деревне, а семья, благодаря его военным заслугам, видимо, имела какие-то льготы. Брат этот был заядлым охотником и погиб на охоте в схватке с медведем. Искали его всей деревней и всей же деревней хоронили и оплакивали. Умерла в те годы и одна из сестёр моего отца, которая родилась ещё на Украине.
Семья жила трудно, так, что моего папу, когда ему было лет шесть-семь отдавали летом в батраки местному кулаку, где он должен был помогать ему в работе во время пахоты. Кормил он его объедками, которые кидал ему, как собачонке.
Отец мой с малых лет мечтал учиться и в девять лет ушёл из деревни, где была только начальная школа, в город. Учился он в городе Благовещенске, на золотых приисках. Жил на съёмных углах и потом в интернате при школе на полуголодном пайке совершенно один. Мать с оказией зимой присылала ему мешок замороженных щей, которыми он фактически и питался. Осенью собирал ягоды и грибы. Детство моего отца было тяжёлым невероятно, тем не менее, он упорно учился.
Преподавательский состав в школе был удивительным. Это были в основном бывшие царские офицеры – прекрасно образованные и культурные люди. Несмотря на то, что о театрах, тем более об оперных, отец имел представление только из художественной литературы, он знал содержание очень многих опер и даже оперные арии, которые им пел без музыки - акапелла один из учителей. Учась в старших классах, папа сам стал преподавать русский язык и литературу, а также математику младшим детишкам.
Кончил он школу с золотой медалью и поступил в Хабаровский политехнический институт. Надо сказать, что в этой же школе вместе с моим отцом училось много детей раскулаченных крестьян, высланных с мест проживания. В отличие от отца – голодными и плохо одетыми они не были. Все, кто хотел, закончили школу и поступили в институт.
С первого курса, как молодого человека преданного советской власти, отца откомандировали, невзирая на его желание учиться дальше, на комсомольскую работу.
Помню, в детстве папа мне рассказал о том, как впервые услышал имя «Ленин». Это было в год смерти Ленина в 1924 году. Отцу было пять лет и он спросил у моего деда – кто это такой и почему все плачут? Дед ответил, что лет через сто пятьдесят Ленина будут считать вторым Иисусом Христом. Надо сказать, что семья моего отца была глубоко верующей.
Какое-то время отец работал в райкоме комсомола. Он объездил и исходил множество населённых пунктов, особенно во время переписи населения в 1937 году. Познакомился со множеством людей, с их непростыми судьбами. С этого времени он стал писать рассказы – в нём проснулся писательский талант и возникло горячее желание ехать учиться в Москву в Литературный институт. Люди, от которых зависело решение – отпустить его с комсомольской работы или нет, познакомившись с его рассказами, согласились с тем, что отцу надо учиться дальше.
В 1938 году мой отец поехал в Москву. До столицы с Дальнего Востока в то время надо было ехать на поезде две недели. Ехал он в общем вагоне с матросами Тихоокеанского флота. И надо же было такому случиться – уже на подъезде к Москве, отец обнаружил, что эти ребята все его тетради с рассказами скрутили на самокрутки и скурили.
Сойдя с поезда, отец по памяти, сидя на вокзальной скамье, буквально на коленке, написал заново все свои рассказы. Но беда не приходит одна – оказалось, что экзамены в Литературный институт уже закончились. Папа опоздал! Вахтёр, дежуривший в институте, подсказал ему адрес ВГИКа, куда ещё не поздно было подать документы. Мой отец, в глаза не видевший сценарий, решил поступать туда и на экзамене по творчеству написал вместо сценария пьесу. В приёмной комиссии был Всеволод Вишневский – автор знаменитой в то время «Оптимистической трагедии». Он каким-то образом отыскал отца среди абитуриентов и сказал, что пьеса ему очень понравилась, но это, к сожалению, не сценарий. Он убедительно просил отца продержаться полгода, уверял его, что после первой сессии «блатные» отсеятся и он возьмёт его к себе на курс обязательно. Но этому, к сожалению, не суждено было случиться. Жить отцу было негде. Ночевал он на вокзале, да к тому же его ещё на этом вокзале ночью, когда он заснул на скамейке, обворовали – вытащили всё до последней копейки. Помыкавшись, отец нашёл в Москве институт, в котором было общежитие для студентов и подал туда заявление. Поскольку у него была золотая медаль – его приняли без экзаменов. Это был Юридический институт.
Отцу удалось закончить один курс этого института. В 1939 году его забрали в армию на срочную службу и отправили в город Ленинград. Так началась служба моего отца, которая продолжалась всю жизнь с небольшим перерывом, больше пятидесяти лет. Отец попал в артиллерию, в войска ПВО (противовоздушная оборона). В июне 1941 года его часть, находившуюся в пригороде Ленинграда в посёлке Бугры, подняли ночью по тревоге и после нескольких часов стояния, объявили о начале войны.
Отец командовал расчётом, который обслуживал прожекторную установку. Они стояли на Ириновских болотах за Всеволожском, освещая, приближающиеся к Ленинграду, фашистские самолёты. Был он и на Невской Дубровке. Машина с прожектором подъезжала к берегу Невы и его лучи освещали противоположный берег, на котором были немцы. Сами они при этом становились освещенной мишенью. От смерти спас бог и шофёр от бога, которому удавалось выводить машину из-под обстрела. Все ужасы блокады мой отец пережил в полной мере: страдал от дистрофии и заработал язву желудка на всю оставшуюся жизнь.
В конце 1942 года, отца опять откомандировали на комсомольскую работу в штаб армии. По натуре мой отец был истинным комиссаром, в самом лучшем значении этого слова: честный, волевой, умный и красноречивый, преданный всей душой советской власти, к тому же добрый и человечный. В это же самое время, в самый разгар блокады отец вступил в партию, которой не изменил до последнего своего часа. В этом же году его очень темные волосы стали белыми, как лунь на висках. А дело было так: будучи уже на комсомольской работе, отец шёл по просёлочной дороге в часть, где он должен был провести беседу с солдатами. Он был один на дороге, которая вся простреливалась немцами. Отца заметили и ради забавы стали стрелять по нему из пушки. Чудом ему удалось добраться до места, не получив даже царапины. Ребята в части, которые его хорошо знали, сказали, что виски у него стали совершенно седыми.
Всю Великую Отечественную войну мой отец прослужил в Ленинграде и закончил её в звании старшего лейтенанта со множеством боевых наград. После окончания войны был направлен на учебу в Военно-педагогический институт им.Калинина. Учился он на экономическом факультете, который и закончил с последующим поступлением в адъюнктуру.
В 1947 году мой папа женился на моей матери – Яснецкой Галине Александровне. Познакомились они на институтском вечере. Мама в это время училась в педагогическом институте им. Покровского на математическом отделении. Теперь этих институтов в Ленинграде нет. В 1948 году у них родились близнецы: я и моя сестра.
После окончания адъюнктуры и защиты диссертации, отец работал в Военно-политической академии, которая находилась на Съездовской линии Васильевского острова. При этой академии был военный городок – там мы и жили в бывшем Меншиковском дворце в огромной коммунальной квартире, заселённой семьями офицеров, работавших в этой академии. Не знаю, что послужило причиной, но в 1955 году отец поменял сухопутную форму на морскую и перешёл работать на кафедру политэкономии в Военно-морское училище имени Дзержинского (Адмиралтейство). Там он проработал больше десяти лет, став начальником этой кафедры, там же получил звание доцента.
Летом 1956 года отец был в Севастополе, вместе с другими офицерами, преподававшими в училище. В это примерно время в нём начали готовить кадры для Советского подводного атомного флота.
Очень хорошо помню его рассказы о том, как на Севастопольском рейде взорвался линкор «Новороссийск». Отец и другие его товарищи были совершенно убеждены, что это была диверсия. Погибло очень много матросов и офицеров, прошедших войну. Не знаю – с этой ли трагедией связано, или нет, но после неё Хрущёв приказал массово распиливать корабли и пускать их на металлолом. Что при этом чувствовали моряки, служившие на этих кораблях, никого не интересовало. Началась массовая демобилизация офицерского состава. Под неё попал и мой отец. Ему не дали дослужить до выслуги лет, после которой он имел бы право на военную пенсию, меньше года. Будучи уже гражданским, папа ещё много лет проработал в училище. Он был единственным гражданским начальником кафедры общественных наук военного института в Союзе.
Примерно в это же самое время, когда нам было по семь лет, отец стал нас с сестрой знакомить с основами стихосложения. Мы пытались сочинять двустишия в рифму. Сестрёнку этот процесс не увлекал, а для меня открылся новый мир, в котором я живу до сих пор. Отец и сам писал стихи всю свою жизнь, но он понимал, что привычка к анализу и научному мышлению мешают поэтическому творчеству. У него было большое желания серьёзно заниматься литературой, но не было совершенно времени на это. Он очень ответственно относился к своей работе, посвящая ей всего себя. По натуре он был трудоголиком. Я не помню папу, лежащим на диване. Он даже, читая художественную литературу, всегда сидел за письменным столом и делал для себя заметки. Память у него была уникальная – он помнил всё, что когда либо изучал или просто где-то прочитал.
В нашей семье всё время читали. Выписывалось много художественных журналов, не говоря уже о профессиональных: «Юность», «Наш современник», «Иностранная литература», «Знамя», «Октябрь», «Роман-газета», «Вопросы литературы», «Литературная газета» и т.д. Отец собирал библиотеку. Было много «подписок» на классику и он постоянно покупал книги. Очень много было поэзии.
В конце шестидесятых годов отцу пришлось уйти из училища им.Дзержинского. Помню, что это было связано с уходом в отставку адмирала Миляшкина – начальника училища, который был его душой. Слава училища в его бытность гремела на всю страну. В него принимались только самые лучшие и подготовленные ребята. С уходом адмирала, высокая планка резко стала падать, климат с интеллигентного превратился в солдафонский. Отец мой всегда прямо высказывал всё, что думал всем, не взирая на лица и звания. Отношения с новым начальством не сложились. Отец был вынужден искать себе новое место работы. Ему помог его бывший научный руководитель, который знал его ещё молодым человеком, когда отец учился в адъюнктуре. Фамилия его была Гаврилов – он вышел с ходатайством на какое-то большое начальство в Академии МВД, в которой сам в то время работал, и отец вновь надел погоны – в звании подполковника он был принят на должность доцента на кафедру политэкономии, где и проработал до выхода в отставку в начале девяностых годов в звании полковника. Отец пользовался в академии большим уважением преподавателей и слушателей. Объездил весь Северо-Запад, где были отделения академии. После выхода в отставку, почти до самой своей смерти, папа продолжал работать в одном из военных институтов в городе Ленинграде и не прекращал писать стихи.
Умер мой отец 27 октября 1997 года от желудочного кровотечения после полостной операции, не дожив месяц и 10 дней до 79 лет. Вечером перед операцией – 14 октября, когда я последний раз с ним разговаривала, его волновала только судьба России, о себе он не думал.