треск книг,
рвано багряные отблески,
словно порхающие мотыльки.
красные крылья,
на которых невозможно взлететь,
Опернплац в огне.
нежелательная литература,
нежелательные страны,
нежелательные люди.
история не учит, доктора не лечат:
«сколько всё-таки горя и тоски
умещается в двух таких маленьких пятнышках,
которые можно прикрыть одним пальцем,
- в человеческих глазах».
твоя голова покоится на коленях,
острым углом выпирает кадык,
шея запрокинута кривовато.
за спиной распускаются бутоны тюльпанов
красное одеяло
укроет нежно могилу.
взгляд глотает прозрачное небо,
взгляд становится небом,
застывшим, неподвижным, остекленелым.
прощаюсь с детством и свободой,
расстаюсь с мечтой.
перебираю, перебираю, перебираю
пальцами, как слепая, вот бы не забыть
поверхность северной кожи на ощупь.
ты так далёк, в ловушке ума,
заперт сам в себе.
знаешь, я даже рада,
что ты мертв, при жизни
мои ладони не могли обнять,
достичь губами крепость лба.
взгляд поглощает тьму бездны,
взгляд возрождается космосом.
Die Spirale der Zeit hat sich geschlossen…
шёл 20 день не войны, солдаты шли и шли.
это были чужие солдаты,
не со страниц книжек про СССР и братство.
это были чужие солдаты,
но русские, свои.
пылает костёр из книг,
горит, любимый Ремарк, горит.