Пеплом взовьюсь над сонным городом,
После пожарищ нареку твоим именем дым,
Но даже через N-ую стопку дней, что пропадом,
Ты снова в нигде, студёным временем завитым.
Что-то стиснулось, раскололось:
Снова зарекусь, что именем твоим не назову,
Обещание то на рассвете схлопнулось,
На губах спеклось в гречишный мёд и пропащую цикуту.
Не назову я звёзды, что сияют в бездорожье,
Не назову и горы, что леденят в зарю.
Смешалось всё, тупым осколком гложет,
И только времени виток был наяву.
Прекрасное не так далёко, перед слепым стоит, как монолит,
Тоска привычная, что моря солоней, ссыхается в груди,
И именем твоим, как сердце тикает, болит.