Я была камушком по воде,
заштрихованной проседью
белой реки в с-нежной судьбе,
междуречьем, в котором "я"
не крик, но выдох навстречу тебе,
русский дифтонг моей белой
постаревший весны.
Штрихами во тьме
по ночной тропе
огней мартобря
я приближаюсь к тебе,
моя несмерть, мать моя.