Вступление к эклоге /*
Увы! Теперь лишь мистика способна позабавить,
Невероятностью полувоенный быт обставить.
Искусство от культоргов снова пафосом грешит,
Вниманьем креативной публики на грош не дорожит.
Поскольку бюджетные зрители, наклюкавшись в зюзю,
Готовы потреблять пропагандистскую мазню.
Но лишь эстеты, пресытившись Милитари-фактурой,
Намеренны реально пренебречь кондовою натурой.
Для них артист летает, как орел, над сценой,
Ну а художник прячет её тело за портьерой.
Натуру платную ругает громко вслух,
Когда ухватит в сердце воцаренья дух.
Чего греха таить: не дружат реалисты с мистикой,
Они всю жизнь опутаны меркантильной логистикой.
Когда ж привычное всё валится из рук,
Натуралист не в силах победить панический испуг.
Теперь, как в жизни, на сцене и на мольберте
Фотография ничем не прикрытой смерти.
Невольно тут обратишься к чудодейственной вере,
Чтобы пообщаться с чужим суеверием,
К мистике добросовестно юродивыми проверенной.
К мистике первосвященством поверенной.
Жаль, что мистика не может продлить жизнь.
Но заполнить духовные лакуны ужаса она может.
Эпиграф
Куплет молитвы выспренен и убог,
Стихами не вещает сердобольный Бог,
Когда мелодия трепещет между строчек.
Всевышний бьет в благую цель без проволочек.
Эклога
Ужасно много в этой жизни чудодейственных соблазнов:
вкусить, забыться, воспарить, коснуться мистик разных.
Меж тем, художник и артист - в непредумышленной печали,
когда поклонники и зрители их шумно на банкетах привечают.
В экстазе напрочь зритель-мещанин наш ослеплён,
Он видом пышного из зала действа покорён.
Однако должно помнить: то, что славится на ощупь,
Не может с ходу обнаружить мысли поступь,
Не в силах стиснутую душу гражданина озарить,
Великим замыслом на миг одухотворить.
Подобия в парадных картинах преходящи,
Мало смысла довольствоваться настоящим.
Массивным смотрится полковничий мундир,
И безупречным в тройке выглядит банкир.
Но душу гражданина-зрителя таким нарядом не утешить,
Когда он чувствует, что на поверку явно безуспешен.
Любитель всяческих премьер и биеннале вовсе глупец:
Банальный зритель в сиюстороннем мире лгун и льстец,
Искусство в глубине его души тревожит только зависть,
Поскольку он воспринимает мир, как пошлую банальность.
Конъюнкт-портрет спасёт на вернисаже только МистикАРТ,
Как Вини Туз при выдаче в игре последних карт.
Удачливость клиента не может даже мастер объяснить,
Опять же в неудаче озарений маэстро некого винить.
Другое дело скопом погрузиться в МистикАРТ,
Который раз к интриге трансцендентного лукаво прибегать.
Однако таинством под действием потусторонних сил,
Делиться с мастерами никак не получается, сколько ни проси.
В иной картине на заказ художник мистики нагнал без меры:
Привычны для него причудливые звери, колдуньи и химеры.
Но суть характера клиента понять он так и не может сгоряча.
А без него картина, как дверь в квартиру без ключа.
Заметить это зрителю не составляло труда,
Поскольку герой смотрел с картины не туда.
Не прямо на растревоженного зрителя,
А как бы в глубину своей душевной обители.
Герой не вызывал ни восхищения, ни зависти.
Казалось бы ему претят земные радости.
Его округлое лицо являло интерес к незнаемому:
дерзко мистическому и явно непознаваемому.
Герой был определенно занят изнутри собой,
Очевидно поражаясь своей причудливой судьбой.
Об этом свидетельствовали морщины на лице,
И веки с прикрытыми зрачками как на мертвеце.
Очевидно средствами МистикАРТ художник намеком
Запечатлел духовный опыт прямого общения с Богом
Угадывались следы соприкосновения душевной сенсации
С трансцендентными истокам в состоянии экзальтации.
Проблема удержать на холсте нахлынувшие ощущения -
На грани посюстороннего мистического зрения.
Попытки маэстро чрезмерно прибегать к мистике
Чреваты расстройством зрительской психики:
Стекающий со стола циферблат настенных часов
Определенно напоминает раздавленное колесо.
Имитируют безумную секс-игру на трамбоне
«Авиньонские девицы» из борделя в Барселоне.
Катарсис со зрителем сопереживания при восприятии
идеально подходит художнику для снятии апатии.
В театре мистическое действо скрывает занавес.
Пока герой в вестибюле в антракте чудом не воскрес.
Картину художника поторговавшись можно купить,
В спальной комнате или гостиной подумав разместить.
Однако когда мистика превращается в повседневность,
Исчезает какая-либо трансцендентная задушевность.
Она теряет не только свою неповторимую таинственность,
Но также упускает свою интимную единственность.
Расхожее – всегда обескураживающая банальность,
Которую воплощает обывательская ментальность.
Однако мистика без чудодейственной отравы,
Подобна мясу без гастрономической приправы,
Поскольку в душе могут храниться только ощущения,
А не разномысленные утилитарно-бытовые свершения.
Мистик-картину или сцену наполняет атмосфера тайны,
Когда видения или отчуждения совсем не случайны
Увы! В атмосфере тайны не с кем поделиться,
Разве сообща на площадях и в церквах всуе помолиться,
Призывая в свидетели вездесущего Бога
Заблудшей душе на оперативную подмогу.
Но Богу заведомо нет дела до каждого,
если каждый не уверовал в Бога однажды.
Но тогда уже не до чудодейственной мистике,
Которую художник в картине на обозрение выставил.
Нередко кажется, что земля от ужаса уходит из-под ног,
Зато душа спасительно начинает парить поверх голов.
Счастье индивида представляется неизбежно зыбким,
Скверное мерцание смерти становится липким.
В таких случаях помогает циркулярный душ,
Неплохо сорвать в казино солидный денежный куш.
И вообще человек поразительно прост,
Когда дело касается проблем материального роста.
Немного денег, занятие очередного карьерного поста,
И вот уже человеку нет необходимости прыгать с моста.
Мистика – она доводит до желания прыгнуть с моста,
Но она не позволяет начать жизнь с чистого листа.
Здесь нужно вмешательство всемогущего Творца,
А не его художнического подобия от третьего лица.
Мистика допускается на сцене любого недетского театра.
Желательно под присмотром высококлассного психиатра.
По жизни хотелось бы, чтобы мистика артиста-ротозея
Не вышла из замкнутого пространства театра или музея.
В привычной жизни хотелось бы обходиться без мистики,
Иначе людям будут не доступны преимущества истины.
Известно, что без адекватного восприятия действительности
Человеку грозит постоянно пребывать в состоянии полуприсмерти.
*/ Эклога - сентиментально идиллическое восхваление прелести мирного, безмятежно счастливого существования паствы в условиях псевдомирной жизни.