СО ВСЕМИРНЫМ ДНЁМ ПОЭЗИИ, ДРУЗЬЯ!
* * *
Поэт не ищет славы у людей.
Он может только звёздами быть признан.
Он может только вечностью быть издан
На языке закатов и дождей.
Так было, есть и будет. Времена
Меняются, но если в миг счастливый
Дойдут к живущим звёздные архивы –
Никто не расшифрует письмена.
* * *
Я, наверно, нелепа.
Но эта нелепость – как крепость.
Я высокой ценой
заплатила за эту
нелепость.
Осторожное счастье
обходит мой дом
стороною.
Но уже я на части не рвусь,
не скулю и не ною.
Я, наверно, безумна.
О, как повезло мне, везунье,
Что меня от безумья
спасает моё же
безумье!
Осторожная Муза
мой дом посещать
не боится.
Знает только она,
чем заполнится эта страница.
Я, наверно, смешна.
Впрочем, кто-то, наверно, смешнее.
Мне немного виднее, чем всем,
и немного больнее.
И спасибо друзьям,
что им лень
в это дело соваться.
И спасибо судьбе,
что не так-то легко мне
сорваться…
РАЗГОВОР О СУЩНОСТИ МАСТЕРСТВА
Ты говоришь, я для тебя – загадка,
И задаёшь мне свой вопрос. Итак:
Что слаще сахара?
Что сладостней, чем сладко,
Поэту? –
Сочинительство, чудак.
Но ты ещё вопрос держал. И только
Боялся сразу подводить итог:
Что горше горя?
Горестней, чем горько,
Поэту? –
Сочинительство, дружок.
Всё это как-то вместе с естеством
Определяет сущность. И однако:
Я, говорят, владею мастерством,
Я – мастер.
Но без Музы я – ни знака.
Ни звука.
Онемевшая струна.
Смычок расканифоленный –
и баста.
Черствеет нерастраченная паста,
Как сердце, не любившее сполна.
* * *
Болею. Долго ни строки.
Как неуютно в жизни этой:
Любовь – разменною монетой,
Не ладятся черновики.
И груз ошибок мне, хоть плачь,
Тащить приходится с собою.
Выходит так само собою:
Жизнь – вереница неудач.
Но научилась я вполне,
Вполне превозмогать всё это.
Я думаю: судьба поэта, –
И сразу как-то легче мне.
Чего от жизни я ждала,
Как собиралась с нею ладить,
Когда Елабуга, и лагерь,
И речка Чёрная была?..
* * *
Ещё не творчество, не роды.
Молчит начальная глава.
Ещё пока отходят воды,
Выплёскиваются слова.
Идут за фразой фраза следом
Без напряженья и потуг.
Но замысел ещё неведом,
Но всё ещё невнятен звук.
Ещё не музыка, не скрипка,
Не камышинка, не тростник:
Как очертанье слова зыбко,
Как жар предчувствия велик!
Минуты вдохновений эти
Всем сердцем и душой глотай,
Пока потоку междометий
Сопротивляется гортань.
О, немота такого рода
Велеречива – и тиха,
Когда в тебе сама Природа
Вершит прелюдию стиха.
НОВЫЕ РИФМЫ
Читатель ждёт уж рифмы розы;
На, вот возьми её скорей!
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»
Все краски лета кем-то перепеты,
До дыр затёрты темы о весне.
Пора писать о долларах, поэты –
Они теперь, родимые, в цене.
К чему перо? Его сменил компьютер:
Включай – и мышку музою согрей.
(Рифмуется: «компьютер – дистрибьютор».)
Лови, читатель, рифму поскорей!
Садись – и набирай стихотворенье:
Слов новых, к счастью, полный реквизит.
Кто ж нынче ценит чудное мгновенье?
Опавший клён кого теперь пронзит?
Все «розы – слёзы» – от времён застоя.
Поверь, читатель, если ты не псих,
Что тайное, заветное, святое
Не украшает современный стих.
Не облака теперь – ларьки и рынки
Ползут в стихи, толкаясь и спеша…
А может быть, продолжим по-старинке
Писать о том, как осень хороша,
Как зимы тают в синеватой дымке…
Вдруг старая валюта в поединке
Возьмёт реванш?
Не доллар, а – душа.
* * *
Что выразить не вышло в слове,
Того не выразить ничем.
Уже в самой его основе –
Лады и метрика систем,
Наполненных единым соком,
Пропущенных сквозь жернова
Времён. И бредящий высоким
Высокие берёт слова.
И если вызрела в поэте
Метафора его беды,
Ни в музыке уже, ни в цвете
У сказанного нет нужды.
СЛОВА
Из сна корней, из немоты
Они восходят к нам,
Из тех глубин, где рыбьи рты –
С травою пополам.
Где не извлечена из сна
Ещё любая мысль,
Но сила странная со дна
Слова торопит ввысь.
И вот, всесильны и легки,
Из вековой слюды
Летят, летят их пузырьки
К поверхности воды.
Летят мечтой насытить свет,
Добром сразиться с тьмой,
Летят отдать все да и нет
В наш мир глухонемой.
* * *
Отринуть прошлые ошибки,
Весь жмых обид, весь ворох смут…
В глубинах подсознанья – рыбки
Идей и образов плывут.
Нырять за ними снова, снова
Самозабвенно, вглубь, на дно –
И выудить однажды слово,
Затем ещё, ещё одно…
И жить, наполнясь каждым словом –
Не спать, не есть, не есть, не пить, –
И этим золотым уловом
За все ошибки заплатить.
* * *
Покровительница ночь,
Ты близка мне по крови!
Глупый день, не обесточь
Ночь молитвы, ночь любви,
Ночь проспавших петухов,
Снов и сказок… Наконец –
Ночь затепленных стихов
В темноте людских сердец.
ПОЭТ
Ещё ты мал. Из тьмы мелодик
Прядёшь свой бессловесный бред.
Наморщишь лучезарный лобик —
И небо свет прольёт в ответ.
Растёшь. Свиваешь лучик слова
В парчу гармоний и свобод.
Бормочешь снова, снова, снова,
Кусая онемелый рот.
Но вот в неслыханном волненье,
Отныне и навеки впредь
Ты чуешь в сердце озаренье
И тщишься свет запечатлеть.
И всё идёшь за ним в потёмках,
Звук набарматывая зло,
С упорством лютым аистёнка,
Что встал впервые на крыло.
Ты хрипнешь в поисках ответа.
Жгуч и смертелен каждый шаг...
Но ничего нет, кроме света,
В твоём блуждании впотьмах.
И коль родился ты в сорочке,
Мотать тебе надмирный срок.
Так будет до финальной точки,
До края, до скончанья строк.
ПОЭЗИЯ
В сплошном бесстыдстве злобы и обмана,
Где затерялись истины следы,
Поэзия – ты формула тумана,
Ты имя неродившейся звезды.
Мы – путники, убогие калики,
Былинными мотивами полны,
И луны освещают наши лики,
И руны отражают наши сны...
Но там, где не хватает слов у Бога,
В аду и торжестве мирской глуши,
Поэзия – ты вечная дорога
К вершинам духа в глубине души.
О СЛОВЕ
Я слово искала,
Была с ним на «вы» и на «ты»,
Его извлекала
Свечением из темноты.
Я словом болела,
Я таяла день ото дня,
Но странное дело:
Оно же спасало меня.
За всякую малость,
Ошибкам бесчисленным вслед,
Оно мне являлось
Как мост через бездну, как свет.
Как горечи мера,
Как память, пронзившая вдруг,
Как крест и как вера,
Недуг мой сердечный и друг.
За истиной снова
В пучину ныряю судеб…
И снова мне слово –
И мера. И вера. И хлеб.
Любовь и награда.
Воды родниковой глоток.
И высшая правда.
И совесть. И суть. И исток.
СТИХОТВОРЕЦ
Бесцельно меж всеми он бродит –
То днями трещит, то молчит…
Мелодию леса выводит
И песенку ветра мычит…
И проку порой никакого
От треска и песен его –
Ну разве что выпорхнет слово
И с птицами выдаст родство.
Нет, проку, конечно же, нету
В мелодиях или словах,
И бродит зазря он по свету
И путает всё в головах.
Зато без особых усилий
Подвластны ему без границ
Лексемы ромашек и лилий,
Транскрипции щебета птиц.
А день разгорается бражно
Для новых предчувствий и бед...
А он улыбнётся протяжно
Ветрам и кручинам в ответ.
И вот уже горе избыто,
И боль улеглась, не скуля,
И липкого подлого быта
Не так неминуча петля...
Стоит посреди бездорожья,
Распахнутый настежь ветрам,
Пичужка греховная Божья,
Для слова – и почва, и храм.
Он сам себе в жизни не дорог,
В нём жизни – всего ничего...
Но словно рассеется морок
От вещего слова его.
РИФМЫ
Ведь это всего лишь какие-то рифмы,
А вовсе не айсберги, вовсе не рифы,
Что надо в пути обойти.
Какие-то рифмы – не бури, не грозы,
Не копья валькирий, не злые прогнозы,
Не пагуба, как ни крути.
Какие-то рифмы – не хобот торнадо,
Так что ж вместо лада – все уровни ада,
Снедающего изнутри?
Какие-то рифмы, так что за мученье
Искать их согласья, желать их свеченья
И дух истязать до зари?
А всё-таки рифмы – и бури, и рифы,
И пагуба, и двуединые грифы,
И брошенный в море сосуд.
А всё-таки рифмы – и суть, и служенье,
И самопознанье до самосожженья,
И вечный твой, Страшный твой суд.