Слышу вечный зов
будешь вся в белом.
Пойти с тобой готов
осторожно, неумело.
Меня там ждут поля,
взяла с собой косу.
Спутница новая моя,
передохнём в лесу?
Клён, сосна, берёза, ива
стоят в дружном кругу.
Отчего тут так красиво,
насладиться не смогу.
Шум пёстрых красок,
и их изысканные танцы
сложены с первого раза:
природные пасьянсы.
Что на тебя смотреть
мне, знаю, не к чему,
посидеть пока что ведь
здесь хотя бы к вечеру.
Одни хотят скорей уйти,
у многих нет терпения.
Выбор верного пути —
Вопрос мироощущения.
Наперёд всё знаю я,
не стесняюсь тишины,
не имею и хозяина,
их такие вовсе лишены.
Абсолютная свобода
что о ней мне говорить,
у предшественников рода
успеется ещё спросить.
Мне одна теперь отрада:
склонюсь к ромашки лепестку.
Суть моя беспечно рада
и не чую скрытую тоску.
Голову тогда поверну —
в глазах восхищение.
Это не я у тебя в плену,
мысль плывёт течением.
Течение себе струится,
над ним нависает ива.
С тобой разговориться,
и заметить, как красива.
Расспросить куда ведёшь,
было логичным решением.
Мешает нелепая дрожь,
ты погибель или спасение.
В ответ будешь мычать
ты многозначительно.
Скажи зачем блуждать,
хотя бы приблизительно.
Платье прикрывает колени,
на груди руки образуют крест.
Меж собою сплелись тени,
не был посетителем этих мест.
Здесь все тебе знакомо,
не единожды ты была тут.
Спокойная, словно дома,
но нас с тобой где-то ждут.
Будешь молчать так же:
смысла нет в диалоге.
Она ничего не расскажет,
близится время к дороге.
Я уж с травы встаю —
намерен дальше идти.
Жду проводницу мою,
все покажешь пути.
Тело своё резво выпрямил,
нам что-то ветер шептал.
Вечностью разлился сей миг,
к полю идём, где-то верста.
Лес за моими плечами,
с ней неспешно идём.
Всё хуже вижу очами,
ночь меняется с днём.
Кто-то вдали режет солнце,
оно в небо кровью харкает.
В объятия двух незнакомцев
поле из трав поглощает.
Слегка виднеемся из травы,
показала коса точёное остриё.
Применила свои навыки ты,
взбудоражив удивленье моё.
С движением каждым,
новые стебли всё опадали.
Повторить хоть однажды
живой смог бы едва ли.
Тревога точит ножи,
но значения не придаю.
В ломбард заложил:
ей нечего делать в раю.
Всецело разглядеть не смог,
слились травы в контрасте
и союзе белоснежных ног,
белых, как клык в пасти.
Травы тобою изрезаны,
ступают по ним наши ноги.
Из истерзанного поля мы
идём к каменистой дороге.
Тьма охватила уж нас:
не видно тебя, не ни зги.
Тот момент, чтоб сейчас
всё рассудили мозги.
У старого леса вблизи
я помню, как оказался,
а после был твой визит,
я как пёс привязался.
Что было до — загадка,
жизни мутный водоворот.
У дерева лежал, как закладка.
Стоим близ старых ворот.
Еле видны их очертания,
стучишь бледной рукой.
Подошло время расставания
леди незнакомки со мной?
Вихрем прекрасным цветы
с железных ворот выпирают.
Сплелись меж собою листки,
а над ними птицы летают.
И вот раскрываются дверцы,
будто разрез вдоль грудины,
не хранит в себе моё сердце
дней прекрасных и длинных.
Омут времени их растворил,
в первородный пепел стёр.
Мне не хватает больше сил,
воздух стал тяжёл и спёрт.
Незнакомка, скажи напоследок,
хоть знаю, что никто уж не ждёт,
Чего беспокоит спину холодок?
Отчего нервы спичкой жжёт?
Мне не будет дан ответ,
да и он меня не поразит.
У смерти ответов нет,
да и человек лишь паразит.