Моё неверие в Россию
вдруг с правдой жизни замесили.
Широк людской менталитет.
Кремлевским бесам мой привет.
А также Пушкину и прочим,
велик культуры русской лик.
Его мы снова кровью смочим,
чтоб стушевался, не возник.
А Достоевский лбом о стену
молотит, проломить готов.
Эпилептическую пену
он исторгает вместо слов.
Ну ничего, и древних греков
огонь страстей когда-то жёг
и крови в век впадали реки.
А что осталось? Уголёк
лишь теплится полузабытый
и пыль речей на письменах.
Мелькает горизонт событий
и меркнет в искажённых снах.