Утро вечера мудренее,
Но не пятницы, — за столом
Тайно встретились три еврея,
Разложили вино с баблом.
На три чары нагрели Бога,
На четыре — иных богов.
Утро — в рай пустоты дорога,
Вечер — в ад проходных дворов.
Главный двор — на кладбИще ветер,
Второсортный — на море штиль.
В лодке трое — Христос и дети,
Запечатанная бутыль…
Кровь Христову разлило небо
По еврейским голодным ртам.
У Иуды до Равви треба:
Волю дать золотым устам.
Губы жадно целуют Сына,
Тридцать раз, словно в день сурка,
Чтоб пропела душа-осина:
Лодка тонет — и нет пока
Вертолёта, — Господь в отъезде,
Бригантины, — Бермуды тут.
С добрым утром! — Пока мы вместе
Нас агенты Любви спасут.
Вышлет Бог золотую лодку,
Яхту Слова направит в грудь.
У Иуды — вторая ходка,
У Петра — в поднебесье ртуть.
Бледный Павел звенит ключами,
А Иуда с кормы блюёт…
Снится Троцкий ему ночами,
Ильича вдохновенный рот:
— Гевоюция — небо, бьятцы,
Это небо над Смольным щас.
Лев Давидыч глядящий в святцы —
Наш Иуда, халиф на час.
— Телеграф захватили гои,
С трёх вокзалов ползут враги.
Это вера, любовь и в хвое
Наша Наденька, чьи шаги
Блок почуял, — веночек кинув
Из розанов на лоб зари,
Пьялетарской… — Кинжал ей в спину
Бьёсил Йося.. — Иди, смотри:
Дщерь, тебя исцелила вера? —
— Не надейся, что исцелит
И Любовь, — на Неве премьера, —
Залп Авроры, небес колит.
Петербургскую манну слова
Не мечи перед злой толпой.
С нами Бог, Его Сын и Вова,
Озадаченный, деловой.
Развязал для души войнушку,
Широка, как страна Любви.
Даже небо он взял на мушку,
Сукин сын и слепой зари.
Утро вечера мудренее,
Но не пятницы, — за столом
Православные иудеи
Разложили вино с баблом..