Спаси меня — да, пускай это и будет напрасно. Закуй меня в аскезу от вина и лежбищ. Закрой глаза, которым только темнота привычна, от света красных фонарей на лицах. Отрезви мой слипшийся без речи мозг. Разбавь живой водой мою густую кровь. Разбей ржавые прутья болезни, растряси меня за плечи ото сна — пусть яркий свет ударит, словно аммиак.
Я отойду, как всегда воскреснув в тряску, ближе к утру. Сброшу с тела прах, и бинты, и кожу, мышечный корсет, а за ним каркас костный, вяленое мясо печени, железы секреции внутренней, ветхий пыльный скарб мозга, очищусь до несущей конструкции, где оголяется ось отсутствия. Тогда в том же самом месте, до основания себя растратив, обнаружу себя в теле переломанном паука-сенокоса хрупкого, отверженного и уродливого. Проснусь так же на полу или на ветхом ложе, в мрачной дурке, накрепко пристёгнутым к больничной койке, или распятым на похмельной мокрой постели, с головой, пригвождённой к полу, внутри которой распускается запретный плод на третьем райском древе — изливающая ярость красноты ядовитым соком лопнувшая ягода пречистой боли.
Пасть безобразная со всех сторон измазана чёрной пастелью, губы скованы чёрной плесенью, рот набит углём, простуженное горло переполнено мазутом вперемешку с крошками стеклянной пыли, в новые мехи желудка под завязку влит нафталин, а белые жилы гудят от крупной дрожи — проснуться и узреть, что твой разум неизлечимо болеет раком и пронесёт этот недуг до конца, а вестибулярный аппарат перекручен грубыми руками под максимальным натяжением в каждом модусе поочерёдно и тщательно, затем во все стороны сразу, выжат и снова вымочен, а после, послужив перегруженной бельевой верёвкой, теперь стал кнутом, что хлещет тошнотой твои мягкие ткани и сбитым ритмом искушает разорваться хлипкую тряпицу сердца. Изъязвлённый желудок реагирует на каждый глоток бесовским воплем паники, ведь он так долго питался лишь своей же чёрной свернувшейся кровью, что устал и готов отойти от дел, наконец-то перестать держать всё в себе.
Это свершится, это будет реинкарнация в трясину за все грехи, здесь каждый жест вызывает ломку и само присутствие начиняет твою ломкую тушу болью; каждый сустав создан предельно временным, заранее готов вот-вот разломиться с проникновенным непоправимым треском — пазухи и перепонки в качестве последней вспышки так громко лопнут, данная Вселенная уже не подлежит восстановлению, и смерть, один лишь раз на неё спустившись, докоснётся только взглядом сразу до всех и не позволит ничему новому здесь родиться, по крайней мере, это будет не в сей Вселенной. Через бесконечные мытарства в ослепляющем, нулевом свете Абсолюта они сделали ему свободу от выбора очередного пустого идола.
4 марта, 2022 год