Я
Сегодня маятник молчал,
как много лет назад умерший.
Луна была, что алыча –
тугой,
зелёной,
недозревшей.
Я попыталась отдохнуть
от этих стуков – повседневных.
Но, словно Паночка в Хому,
болезнь в мои вцепилась нервы, –
она своей сухой рукой
меня держала, словно клещи,
а тишина и роковой
теперь казалась,
и зловещей.
И мне хотелось раскачать,
и растолкать махину эту:
«Давай, работай, каланча,
размах приравнивая к метру!
Давай, вздымайся на дыбы!
Давай, испытывай на прочность
во мне подтаявшие льды
обид,
тревог,
эмоций прочих!!!
Давай взлетай
и падай
без
каких-нибудь противовесов!
…Но вечный маятник исчез
со своего былого места…
И вот – опять –
размер в размер
моих кистей
и в пору мыслям,
как свет заката,
розовел
бокал с полусухим
игристым.