Прокуренное пальто да отпечатки
пальцев на зеркале заднего вида,
Отчаянные, слегка агрессивные нападки,
И украденный меч у Фемиды.
Которым ты рассудила, с особой прытью,
остатки человеческих душонок,
Падающих вниз, как зеркала осколки,
Позволив блик им твой ненавидеть.
Да что же нам, до их быта да дел мирских?
Они глушат лишь тоску, ища охотно крайнего,
Сотри, а лучше - уничтожь, слова мольбы стихов моих,
Туда же, в топку, и о любви слогания.
Сожги, сжигай, пускай горит да стремительно тлеет,
И слушай внимательно, что я тебе сейчас скажу:
«Я тихо молвлю, но усилия в себе найду,
На столь громкие слова» - и я робею.
«Пальто я отдал и душу тоже,
Машина пылится в четвёртом дворе,
Я знаю, милая, мы с тобой слишком похожи,
Но я уйду» - ушёл, взвесив душу свою в серебре.