Настроение – слушать стеклянный джаз,
Зацикленный, печальный, полый, обескрыленный,
Холодный, стерильный, как мир без нас,
Как прорубь, как причина для опущенных поневоле глаз
От вопросов о целях, методах и усилиях.
Булку ем. Латте пью. Изобилие. Чёрта
Какого мир так безупречно пёстр?
Аэромен в полный рост, радушный упёрто,
Машет мне надувною рукой. А нет ли спорта,
Чтобы гордо махать даже незнакомцам упоротым,
Пока ветер острый и строчит внахлёст?
Мы, наверное, были б в этом спорте лузерами
(а Т9 говорит – «лидерами»). За окном циклонами
Апрель кричит – а вы жизни то своей продюсеры ли?
Или струсили? Не смогли разгадать аллюзии
На детские письма себе взрослому незелёному:
«Привет нодеюсь ты пишеш теперь бальшие семфонии».
А я нет, только джаз стеклянный слушаю.
Сейчас в кино поеду. Там душно, с субтитрами.
Надеюсь опять опьянеть от инсайдов, вихрем
Которые иссушат меня, трушно, прушно, нужно,
Двадцать пятым кадром, битьем баклуш
И Депардье, старика, тонкими играми.
Ладно. Пора уж. Пойду по Невскому.
Сегодня – в Родину. Завтра временно
Протрезвею от аргументов веских, и детскому
Передам «привет, однажды, потом, в уместное»,
Осознаю, что кризисы нарезают путь отрезками
И на линии среза знакомят с внутренними демонами.
А латте остыл и этот пряный закат остынет,
Оппоненты кислы, пусты и просты как грабли.
Время резать косты, из слов плести паутины,
Собирать камни и из них мостить даже в глине
Тропы, искать тональность в сплине или в помине
И знать, почему генетически обнажаются сабли.