Здесь на обоях зияют пятна,
Морок пробился сквозь этажи.
С каждой секундой всё непонятней
Чем и за что до сих пор я жив.
Мир растворённый на дне стакана.
Треплет собака диван зубами.
Я уже точно никем не стану,
Прямо сейчас я умру пред вами.
Этой концовки вы не хотели,
Думали снова помочь убогим.
На подоконник и полетели
Выход, хоть лучший, увы, немногим.
Пусть она помнит мои катрены,
Те, что когда-то писал со скуки.
Та, что от боли стучится в стены
И под одеждой скрывает руки.
Те, на которых живого места
Больше не будет в рассказе этом.
Пусть она плачет, не из протеста,
Пусть поминает, но чем-то светлым.
Мне говорили - писать не стоит,
Писем и текстов моих не примут.
Я хоть и мёртвый, а всё же стоик.
Пусть обречённый, но не отринут.
Жаль, что закончится чья-то пьеса
Тем, что найдут меня здесь однажды
Мёртвым, что я не вернусь из леса
Вечером тихим и очень страшным.
Жаль, что себя я оставил сгинуть,
Что ничего не сумел исправить.
Я попытался себя спасти, но
Я, очевидно, уже не в праве.