Рассвет стекает медленно к закату,
солёный ветер затевает шквал...
я в беспокойном ломаном двадцатом
и то спокойней как-то засыпал.
А новый век - убогий злобный карлик,
крикливый шут в безвкусном колпаке,
в нём судит Клара бедолагу Карла,
держа кораллы в собственной руке.
В нём всякий день, хотя бы и сегодня,
идёт в размен на мелкие дела...
лежат бумаги снегом прошлогодним
на желваке рабочего стола,
мигает глаз недремлющий планшета -
до синих век качаться будет скилл.
От недостатка ультрафиолета
я стал тщедушен и совсем бескрыл.
Гудит подкорка, остывая плохо
от новостей. И мысли нелегки:
уходят люди, старится эпоха,
и всё быстрее тают ледники,
угарный газ всеобщей истерии,
где здравый смысл танцует от печи.
Помилуй нас! слепые и глухие.
Остывший чай предательски горчит...
Скупое время до полоски сжато,
все в обостреньи острые углы,
и грозный Пётр над бронзовым закатом,
готовый прыгнуть в небо со скалы.