«На востоке весна не такая, как здесь. Ты и так это знаешь, к чему распинаться? Если купим сегодня билеты, то весь двухнедельный отгул — представляешь! — без раций, без тупых позывных пролежим на песке... Но, конечно, не там, где когда-то служили. По-английски не будем общаться ни с кем, вспоминай свой арабский, дружище, в Алжире ты же как-то неделями существовал... Понимаешь, как сильно меня здесь ломает? И тебя, вижу, тоже. Погнали, капрал. Только не обещай им вернуться до мая».
***
«На востоке весна в сто раз лучше, чем там. Здесь янтарное небо и воздух, как вата, никакой ни футболки, ни кепки — мечта! Ведь башку не печёт, но уже жарковато. Мы почти не чужие, с твоим-то лицом, да с моим неприсутствием в мире реальном.
Снова банда мальчишек, как стая птенцов, окружила тебя, они просят: «сыграй нам!» Ну сыграй им, капрал, да и мне заодно, эту, нашу любимую, хочется вспомнить. Подпою тебе ветром, коряво, без нот, как могу, из заброшенной каменоломни.
Ты срываешься в смех, а потом в тихий плач, ты расстроил детей и подпортил нам отдых. Скоро звякнут из штаба, дрожь в голосе спрячь, говори — улетать нет намерений твёрдых».
***
«К чёрту эту весну, оставайся у нас, у тебя же по маме восточные корни. Не отпустит оно, так бывает подчас — отстрелялся, уехал и, думаешь, в норме. Помотался по странам. Корея, Китай, задержался в Алжире, Европу увидел... Я катался с тобой — безбилетник, считай. Развлекал, как умел, знаю, ты не в обиде — притворялся живым, ха, творил чудеса. Но уже очень долго не спал в своём теле, слишком долго.
Скажи мне, что справишься сам, свалишь в Штаты и сможешь вставать из постели. Только вижу — не сможешь. Сопьёшься.
Капрал, верь не верь, но восток лучше видеть под боком. Не в кошмарах — «из детства», как ты всем наврал.
Через год разбуди.
Знаю, что одиноко».
***
Год прошёл, я вплетаю шафран в дикий мак
И кладу, чтоб почтить память лучшего друга,
У пещеры, где спит мой застреленный враг.
Говорят же, что жизнь — это странная штука.