На шее крест страданья онемел -
Священный путь и маски жертвенности всуе,
В руках и на устах молитвы блёклый свет,
Да только те старания впустую.
Смотрел на гроб, и ужас застилал
Глаза. В челах прудили золотые рыбы смерти.
Тот искушенья шаг не ведается мне,
Да только грезится в скупой и будущей надежде.
То жизнь, то смерть на чаш слепых весов,
В себя знамёна смерти погружает.
Так ноша самовыдумано-тяжела,
До боли сводит руки в троеперстье.
Причастием стремленья утолить имел,
что в глубине и тьме души своей скрывает.
Мария Дева, старый Вифлеем, прощенья жаждет он - не получает.
Греховность жизни смерти выход поручил:
Играет не с собой, с судьбой играет.
Благословение Неба бы вкусил,
Да только сладость горечь источает.
Не знать ли прокаженному Суда?
Он самосудом жизнь изнемогает.
Насытится сполна и канет в ад
Мученьем вечным искупить себя желает.