Сегодня мне опять приснился сон,
Как будто мы с тобой гуляем в парке,
Играют нестареющий бостон,
Влюблённые кружат по танцплощадке.
Моя рука на талию твою
Ложится, приобняв тебя несмело.
Я, улыбнувшись, что-то говорю,
И мы танцуем робко, неумело.
Твоё разгорячённое лицо
Прохладой обдувает свежий ветер.
Мы кружимся свободно и легко,
Как будто бы с тобой одни на свете.
В твоих глазах сверкают огоньки,
А на губах — счастливая улыбка.
Как никогда, с тобою мы близки,
Как никогда, поёт о счастье скрипка.
А в парке распускается сирень,
Черёмуха цветёт, благоухая,
И яблони похожи на невест,
Одетые в наряд весны и мая.
Повсюду раздаётся птичий грай,
Приветствуют весну скворцы и галки,
Преображается родимый край,
И хочется как в детстве верить в сказки...
Как сладок самый первый поцелуй —
Он пахнет солнцем и беспечным детством,
Мы целовались под потоком струй,
Весенний дождь ласкал надеждой сердце.
Весна нам обещала сладость грёз,
Мы верили, что счастье бесконечно.
Тебе на палец я надел кольцо,
Назвав своей любимою невестой.
Я помню тихий всхлип: "Не уезжай",
И слёзы, и объятья на перроне,
Свой шёпот: "Ты писать не забывай"
И твой ответный: "Я дождусь, Серёжа!
Ты только береги себя, родной,
Я за тебя всегда молиться буду"...
"Ты станешь мне, любимая, женой"...
Я целовал твои родные губы...
Как жаль, что это был всего лишь сон,
Как было б хорошо не просыпаться...
Пейзаж унылый за моим окном
Твердит, что с прошлым нужно распрощаться.
На улице прохладно — тридцать пять,
По стёклам капли горькие стекают,
Санёк, проснувшись, начал вдруг стонать,
Вот если ампутировать бы память,
Чтоб позабыть кровавый страшный бой,
Не слышать взрывов и не видеть смерти.
Я снова слышу крик: "Браток, прикрой!"
Любимое комбата: "Жизни верьте!"
Прицельно по зелёнке я луплю,
Пот ест глаза, и губы пересохли.
Редела рота в страшном том бою,
Загрохотали в скалах пулемёты,
Упал Иван, зажав рукою бок,
И споткнулся Димка из Ростова,
От нашей крови покраснел песок,
Стонали от солдатской боли горы.
В пылавшей БМП горел десант,
Хрипел комбат, отплёвываясь кровью...
Мне не забыть кровавый знойный ад,
Рождались из мальчишек здесь герои.
Я помню страшный грохот и огонь,
Как будто в лёгкие попало пламя,
И словно острый нож пронзила боль,
А рядом кто-то жалобно звал маму...
Перед глазами завертелся вихрь —
Твоё лицо, дороги, перевалы.
Мелькнула вся коротенькая жизнь,
Увидел маму, БТР, дувалы,
И лица тех, кого уж не вернуть
/Я провожал их скорбным грузом "двести"/,
Наш вальс последний, первый поцелуй...
Пленила боль ещё живое сердце,
И темнота окутала меня,
Я больше ничего не смог увидеть,
Лишь в медсанбате я пришёл в себя,
Мне посчастливилось в бою том выжить.
Мелькали дни, я их не замечал —
Уколы, медосмотры, перевязки,
Тебя ночами часто вспоминал,
Санёк во сне стонал, а кто-то плакал,
Совсем по-детски парень маму звал
/Он в том бою обеих рук лишился/,
А я уже до дыр перечитал
Стопу тобой отправленных мне писем.
Из медсанбата я писал тебе,
Отправил писем двадцать или тридцать,
Но от тебя не получил ответ,
Ну что могло, любимая, случиться?..
От безнадёжности хотелось выть,
Вошла сестра, и снова перевязка.
Прошу тебя, хоть строчку напиши,
Молчанье убивает, златовласка.
Я снова напишу тебе письмо
И расскажу, как дождь стучит по крыше,
Поведаю про свой чудесный сон,
Поверив — наконец меня услышишь.
Возможно, письма просто не дошли,
Скорей всего, ты их не получила,
Ты фото мне, любимая, пришли,
Скажи, что ты меня не разлюбила.
Но писем нет, охватывает страх,
Боль поселилась в левом подреберье,
Не страшно было мне в чужих горах,
Теперь завыть от боли бы как зверю.
Мелькают дни в листках календаря,
И костыли мои стучат уныло.
Письма всё нет. Начало сентября.
Не верю, что любовь твоя остыла
И жду упрямо каждый день с утра Прихода пожилого почтальона,
А ночью снова снится мне весна
И отголоски вальса дорогого.
Всю ночь дождь барабанил по стеклу,
И капли по моим щекам стекали,
А пацаны, погибшие в бою,
На родину летели журавлями...