Пылью вытатуирован сердца контур
На оконном Килиманджаро.
За стеклом пригибается город
На закате, и все в нём по-старому.
Кто я, Боже? На что я годен?!
Пожинаю то, что посеял.
Кто-то замуж выходит сегодня,
А я вчера сдал мочу на посев.
Что скрывается, что за мысли
У того под окном под каре?
Что Всевышний сегодня замыслил
Для бездомных из Пуанкаре?
Почему у одних под солнцем
Всё в порядке, и дело спорится,
А другим прозябать остаётся
И в квартирах на кухнях ссориться?
Я славянский, Made in Россия,
Плоть от плоти державы своей.
Но вот если б меня спросили,
Я бы всем представлялся: еврей.
Не учёный, не академик Сахаров,
Но кое-что, впрочем, можем, бесспорно.
А в моей крови уровень сахара
Ближе к вечеру приходит в норму.
Есть ли что новое под этим солнцем?
Всё - суета сует, всё - суета!
А я всё корябаю пальцем оконце,
Словно всполохи шерсти кота.
Род проходит и род приходит,
А земля пребывает вовеки.
Эту мысль Екклезиаст выводит,
Говорят, умным был человеком.
Много мудрости во многой печали,
Умножая знания - множишь скорбь.
В моей карточке отмечают,
Что из раны закончилась кровь.
В Бога в сытости проще поверить,
Славословить Его в тучных днях,
Но на грани лишь жизни и смерти
Осенило внезапно меня:
Ближе Он чем в уколах вся кожа.
Оттого - то и сердцу бальзам.
И себе всё твержу я: "Серёжа,
Дальше жить так как прежде нельзя".
И скачу по палате на одной ножке,
И в постели в ознобе трясусь:
Ты прости ещё раз меня, Боже,
Я Тебе ещё здесь пригожусь.
Мудрость лучше оружия воина,
Страшный грех - эта наша беспечность.
Нас Всевышний создал в покое
И вложил в наши души Вечность.
Пусть охрип, и не петь мне чибисом,
Пусть залатан, облез местами,
Я сегодня на волю выписан,
Я сегодня родился заново.