просыпайся, мой сыночек,
отошли гримасы ночи
за далекий горизонт,
небеса, как синий зонт,
в нём отверстие для солнца
ярче медного червонца,
светят лучики в окно,
пробиваясь сквозь сукно
занавески. слышишь запах
свежих гренок? это папа
сделал лучшую из пищ
ну а ты всё спишь и спишь…
что за мир еще мелькает,
жизнь волшебная какая
под низОм закрытых век?
интересней, чем поверх?
там еще остатки сказки,
растворяются, как краски
акварели от воды:
изчезают их следы,
и мой голос, голос папы,
обнимает, словно лапы,
сплошь любовью окружив,
будет так, пока я жив.
ты проснулся, водишь взглядом.
где твой папа? папа рядом!
что за странные слова?
я не «папа номер два»!
я воскресный, лучший папа!
прямиком к тебе из паба,
пАхну пОтом? перегар?
запах водки и сигар?
не беда, проветрим малость,
(что-то форточка сломалась),
ну подумаешь февраль!
притворимся что мистраль
на французскую ривьеру
дует с гор! эх ты… «не верю»…
пьян? да ни в одном глазу!
хочешь, я почищу зу…
что ж ты слёзками закапал?
ты зовёшь другого папу?
но сегодня папа - я,
то есть очередь моя.
тот другой - он папа буден,
и давай о нём не будем,
отдохнём от всех от них,
я твой папа выходных!
мама где? ответить в рифму?
я, как рэппер, в рифму риффну:
я - кораблик, мама - риф,
я - порыв, она - обрыв…
раз коснулись этой темы…
если б только эти стены
рассказать могли о том,
как кот-папа стал скотом,
мама-кошка злость срывала
со свирепостью сервала,
рядом с нею, хвост трубой,
ходит «русский голубой».
папа нынче хуже сброда,
очень редкая порода:
мы - «рогатые коты».
но плевать. есть только ты!
только ты - и воскресенье!
я семья твоя, а семьи
выбирать мы не вольнЫ;!
надевай уже штаны,
ну а в кухне, там за стенкой,
чует нос, сгорели гренки,
и мороз не мал… Ямал!
(папа форточку сломал).
к счастью, пОсле нас и дО нас
будет, был и есть Макдональдс.
пепси-кола? три двойных!
я же папа выходных!