Я давно покинула родное село. В городе поступила в аграрный институт, успешно закончила его, но в село не вернулась. Устроилась в лабораторию при институте. Получала вполне приличную зарплату. Вот замуж я так и не вышла, да и не грущу. Как послушаю своих коллег - разнесчастных бабёнок о "прелестях" семейной жизни, сразу же на душе становится привольно и хорошо - сама себе госпожа. И это так здорово!
Село своё я навещаю. Там остались могилы моих предков, там мои жизненные корни, там подруги детства. И там мой маленький секрет. Случается, правда, придёт в голову мысль, что я живу не своей жизнью и рано ли, поздно - вернусь в село. Я даже маме не рассказала о своём секрете, когда она ещё была жива.
Наступила в очередной раз зима. Я взяла двухнедельный отпуск и поехала в село. Сначала навестила тётю, потом обошла подруг. На следующий день, взяв свои лыжи в тёткином сарае, отправилась в лес: поздороваться с ним, полюбоваться зимними красотами, навестить свой "секрет", да и просто проехаться на лыжах по знакомым местам.
Погода стояла безветренная, солнышко пронизывало ажурные, покрытые инеем ветви. Какие-то птицы слетали с веток и уносились в прозрачные небеса. Меня окружало зимнее великолепие, безмолвное волшебство. Сердце замирало от восторга, оттого что я - человек и могу созерцать всё ЭТО в превосходной степени. А вот и моё тайное место, где я сиживала частенько или на пне, или прямо на траве.
Когда-то во время войны здесь располагался партизанский отряд. Ещё сохранились рвы, ямы, углубления. В них, очевидно, были землянки. В одном таком углублении бил маленький родничок. Вот к нему-то я и приходила. Когда случалось быть у него летом, я припадала к родничку ухом и слышала тоненький, чистый перезвон капель, падавших рядом, в землю. Зная, что здесь проходила война, смерть подстерегала партизан на каждом шагу, мне слышалась какая-нибудь печальная история о любви молодого парня к девушке-партизанке и её гибели. Или о партизане, подорвавшемся на мине, выполнявшем особое задание. Иногда мне слышался плач неутешной матери, потерявшей и сына, и мужа. Да! Фантазией я обладала неуёмной!
И эта моя фантазия уводила меня ещё в более ранние времена. Порой мне слышались залихватские, весёлые песни. В голове рисовались разные картины: зелёный луг, полыхающий, огромный костёр, вокруг которого водят хоровод юноши и девушки с длинными косами, в ярких сарафанах. А когда костёр начинает прогорать, девки и ребята, взявшись за руки, прыгают через костёр, поднимая тучи пепла. А то чудится мне, будто отец с братом пилят на кОзлах ствол берёзы. Пила издаёт тоненький, вибрирующий звук...
Вот как я предалась воспоминаниям и не заметила, что иду по санному следу. Уже видится заветное местечко. Но что это? На сундуке сидит девчонка в дублёнке. На голове цветастый платок повязанный углом, как по-старинке. Я осторожно подхожу сзади и произношу:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Нет, совсем не тепло! - и девчонка оборачивается ко мне лицом. А это дочка моей подруги детства - Иринка.
- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю.
- Да вот хотела укрыть родничок. Совсем перемёрз.
- Он никогда не перемёрзнет, - говорю я.
- Да-а! Никогда не перемёрзнет? А вот взгляните! Он уже перемёрз. И она, соскочив с сундука, откинула крышку.
Я заглянула в сундук. Дна не было, зато я увидела ледяной нарост, как сосулька, только не висящая вниз, а поднимающаяся вверх от земли.
- Он уже перемёрз, - горестно произнесла Иринка.
- Да нет же, тебе говорят! Обрати внимание - сбоку ледяная корка. Просто родничок изменил направление. Придёт весна, растает эта корка и столбик. Родник снова "запоёт" свою нескончаемую песню...
- А Вы тоже слышите его песни? - изумляется Иринка. - А я-то думала, что только я слышу... У меня абсолютный, музыкальный слух. Учусь играть на гитаре.
- Не знаю, как насчёт моего слуха, но я слышу мелодии лесного родничка, - с пафосом проговорила я и задорно взглянула на озадаченную девчонку.
- Я думаю: это место надо как-то облагородить, - задумчиво произносит Ирочка.
- С этим не поспоришь. Но не сундуком же! Вези-ка ты его обратно.
Через два года я снова посетила родные места. Честно говоря, соскучилась по лесу, по зелёной травке. Хотелось повидаться с тётушкой и подругами. Отпуск взяла летом. И вот, отдав дань тётиному гостеприимству, собралась в лес. И подходит ко мне Иринка. Она превратилась в хорошенькую девушку, уже выше меня. Шепчет мне на ухо, чтобы я её отпросила у матери для прогулки в лес. Идём вдвоём по просёлочной дороге. Я часто останавливаюсь, залюбовавшись полевым цветком, вдыхаю забытый аромат. И вдруг вижу: Часть опушки огорожена штакетником. Над тропкой, ведущей вглубь леса, арка, выкрашенная в голубой цвет. Наверху пятиконечная, красная звезда и надпись золотыми буквами:
" Здесь в годы войны располагался партизанский отряд
под руководством нашего земляка - Баркова Константина Петровича"
Меня будто током пронизало. Константин Петрович Барков был у нас в школе преподавателем физики. Потом стал мне отцом, вернее - отчимом. И он никогда, ни единым словом не обмолвился, что партизанил в нашем лесу. Наверное, я произнесла это вслух, потому что Иринка задумчиво ответила: - Скромным был, я думаю.
Идём дальше. Между стволами деревьев стали видны какие-то сооружения, щиты. А вот и родничок! Расширено углубление и выложено мраморной плиткой. Рядом скамейки, навес, видимо, для тех, кто мог оказаться здесь в непогоду. Разбит небольшой цветник. Над самим родником шит с надписью:
"Это единственный источник воды, служивший партизанам"
- Кто же это всё сделал? - изумлённо спросила я.
- Наши - сельские, - ни без гордости ответила пятнадцатилетняя девчонка.
Мы сидим на скамейке и каждый думает о своём. - Нет! Не плохая у нас молодёжь! Это же надо! Наверное, рылись в архивах, опрашивали сторожилов, ветеранов, - подумалось мне. - И всё для того, чтобы увековечить простых людей, в лихую годину вставших на защиту своей страны, своего народа.
Имена их высечены на мраморной плите под надписью:
"Никто не забыт, ничто не забыто"
Вскоре послышалось тарахтение мотоцикла. Подъехало трое парней. Они достали лопату, грабли и метлу. Один паренёк принялся рыхлить землю в цветнике. Другой - стал подметать дорожки. Сменили воду в банках с цветами.
- Нет! Не плохая у нас молодёжь! - опять подумалось мне. - Вот и воду в банках сменили привозной. А когда я спросила почему не налили родниковой, один из парнишек ответил:
- Так ведь это Святая водичка! Скольких она спасала во время войны, в том числе и наших дедов.
- Спасибо тебе, Иришка! Славно всё обустроили. И память надолго сохранится. А, может, мне вернуться в село? Я тоже стала бы вам помогать...