Господь, на нашу землю глядя,
Все больше убеждался, люди …гадят.
На землю ладно, хуже, когда в души.
Закрыл глаза и нос, так полны уши.
Добра все меньше. Деньги правят балом.
А честь и совесть? Мимо – жизнь как слалом!
Терпел он много лет, кряхтя от боли.
Однажды у себя спросил: «До коле?»
Но, не найдя на свой вопрос ответа,
Решил поставить мир он перед концом света.
В надежде, что покаются, одумаются люди,
Он слух пустил, а дальше пусть будет то, что будет.
И вот уж загодя несет ту «кость» молва -
«Сказали будто Майя, что в феврале - хана!»
И дату точную вам назовет народ –
«Февраль и двадцать первое, и двадцать третий год.»
Господь решил проверить двадцатого числа,
На сколько эта новость людей всех проняла.
И, в ночь на двадцать первое, на облаке верхом,
Собрался облететь он «Гоморру» и «Содом».
С Израиля он начал – святая сторона,
Но в мире оказалась такая не одна.
Везде, где только не был, куда не заглянул,
Все замерло, взять город иль маленький аул.
Везде молились люди Аллаху иль Будде.
Ему молились тоже, что бы помог в беде.
Весь мир, забившись в угол, что верующий, что нет,
Готов, хоть и напуган, держать за все ответ.
Все замерло…Нет света…
И вдруг из тишины
Раздался чей-то голос
Под звонкий звук струны!
Россия! Питер! Область!
От Мурманки верста!
Какая это наглость!!!
…А, впрочем…красота…
Высоцкого он слушал... Запели соловьи.
Господь и не заметил явления зари.
И, вытирая слезы, решил сказать он всем,
Что русские березы родней, чем Вифлеем.
Россия! Питер! Область!
От Мурманки верста!
Среди березок русских
Найдете вы Христа.