Погожий летний день, бригада на привале,
И высланы дозоры из опытных ребят.
Перун на "стоп" поставил всё и не рокочут громы,
В тени листвы деревьев солдатики сидят.
Кто чинит амуницию, а кто — молчит и курит,
У БМП механики негромко говорят,
О клёна ствол опёршись, сидит солдат Василий,
И сбросил каску наземь, а рядом — автомат.
Щекочет лето ноздри, кузнечики стрекочут,
И отдохнуть на марше, конечно, каждый рад.
Сомкнув едва ресницы, он в дрёму погружается,
И сразу возвращается на много лет назад.
В далёком тихом доме на кухне мама стряпает,
И пахнется блинами и тёплым молоком,
Она тихонько что-то бормочет еле слышно,
Беседует с Мурлыкой — их маленьким котом.
На улице мальчишки бросают в ставни камешек,
Сигнал условный подан, что надо выходить.
"Мам! Я пошёл... с ребятами..."
"Дак съешь блина, Васятка! "
" Не, мам, мне — срочно. Некогда...
Мы — рыбы половить..."
Потом сидят на озере, забросив снасть нехитрую,
Вполголоса (не звонко чтоб), о чём-то говорят,
Стрекозы ошалелые кружатся над удилищем,
И сесть на кончик тонкий непременно норовят....
Картина та далёкая явилась в день сегодняшний,
Трещит — над ухом кружится — стрекозо-вертолёт,
Приблизится, зависнет, чуть не лица касается,
Потом сорвётся в сторону — ещё один заход.
Василий взял "Калашников", зажал между коленями,
И, ствол направив в небо, посадку предложил.
Пилот стрекозолёта всё понял, и в секунду
На дульном срезе мастерски посадку совершил.
Перед лицом Василия глаза каплеобразные,
И видят они зорко вверх-вниз, вперёд-назад,
Но "Цейсовская" оптика — она куда мощнее...
В прицел винтовки снайперской на стрекозу глядят...
Видны её прозрачные две пары крыльев радужных,
И пузико, и хвостик, фасеточные глазки...
И человек, что смотрит на чудо от природы,
Василия глаза... и видно, что без каски.
Как ветка где-то хрустнула (глушитель выстрел скроет)
И снайпер тихо пятится с позиции на лёжку...
А стрекоза рассыпалась на тысячи фрагментиков,
Вон лапки, вот и крылышки кружатся понемножку,
И всё как миг до этого, но нет уже Василия,
И кровь на "броник" капает, смочив собой дорожку...
А где-то в доме стареньком сидит на кухне женщина,
Сидит, в печаль укутавшись, осунулась немножко,
Блины она состряпала, кота сметаной балует,
Глядит в окно и со стола сметает тряпкой крошки.
А в зале фотография: Василий в форме новенькой,
Как уходил, крестила мать сыночка на дорожку.
Вот так и рвутся ниточки, и оборвался род его,
Им не любится с милою и не рожать детей.
А мать, которой хоронить теперь свою кровинушку,
Несчастней всех других на свете матерей.
Всё так же кружат бабочки,
И всё, как прежде, кажется...
Закаты и рассветы, с небес течёт вода...
Что Богом было создано, но кем-то перечёркнуто,
Не сможет повториться нигде и никогда.
08.04.2022г.