Поднимаюсь по ступеням древнего театра –
во вчера спускаюсь нынче, где сегодня – завтра.
Опускаюсь через толщу лет, событий, жизни,
сквозь литавры и фанфары, рождества, и тризны.
Кружит, кружит тёплый ветер сор между ступеней.
Здесь закат оставил память прошлых поколений…
Заманит амфитеатра полуночный омут.
Звуки близкого прибоя вспыхнут и потонут
в складках платья Прозерпины, в свисте крыльев гарпий.
И сознанье затуманит дух мистерий жаркий.
На ногах моих сандальи, пеплос на ключицах,
я играю на кифаре, вглядываюсь в лица.
Сколько их! Вблизи и дальше, и совсем далёко.
Всё кружит и в даль несётся, не ухватит око!
Лица вспыхивают, гаснут – то мутны, то ярки.
Спутав нити, пляшут, пляшут, обезумев, парки…
Слава, доблесть, вероломство, лицедейства, лавры ,
трубы, флейты и кимвалы, бубны и литавры…
…Бриз морской, кружась, уносит древних судеб игры.
В темноте звенят чуть слышно сонных пиний иглы.
Скоро утро. Чуть заметно проступают тени.
Лишь котурна след остался на песчаной скене.
Лишь наматывает локон пифия на палец…
Я – никто, я – наблюдатель, путник и скиталец –
в забытье сижу на склоне древнего театра.
Слышу, как «вчера» сквозь «нынче» проникает в «завтра».