Его вокруг все знали как художника: особенного, славного художника, поэта слова, Творца. От него часто веяло ароматом крепкого свежезаваренного кофе. Его глаза, тёмного орехового цвета, показывали всю чистоту и невинность молодой души, выставляя на всеобщее обозрение чувства и эмоции, в данный момент овладевшие им: вечно широко открытые и улыбающиеся, они словно удивлялись и радовались каждой секунде, каждому прожитому мгновению. Погружаясь в свои мысли, он всегда старался казаться серьёзным, но именно глаза непреднамеренно выдавали его снова и снова; окружающие люди, знавшие поэта лично, тут же понимали, что происходит в глубине его самосознания: зарождается новое слово или строчка, Идея: а значит, пришло вдохновение. Появлялось оно часто, и, под влиянием счастливой минуты, стараясь забыть про все дела, отбросить мимолётные переживания, он тут же брался за перо и записывал всё, что снизошло: каждое слово, каждую букву, каждое внезапно пришедшее на ум предложение.
Это отражалось на состоянии комнаты. Казалось, с младенчества не терпевший беспорядка, в своих хоромах он не позволял ни малейшего намёка на какую-либо неопрятность: идеальная чистота и порядок, лакированные, блестящие шкапы без малейшей пылинки и аккуратно вычищенная остальная мебель; только длинные листы, вдоль и поперёк исписанные мелким, беглым и оттого казавшимся немного неряшливым почерком, были исключением. Они валялись повсюду. Не в силах воздержаться от искушения записать всё, он в мгновение ока расходовал сразу несколько, используя каждый с обеих сторон. «Что-то надвигается, — думал он, — раз сегодня везёт больше, чем обычно». Страницы в чернилах выдавали активную умственную деятельность, работу, которой он каждый день подвергался. «Всё должно быть зафиксировано, — посмеивался поэт, оглядывая разбросанный пергамент и чувствуя себя немного беспомощно из-за невозможности организовать, разложить по стопкам: как упорядочить неупорядоченное? — ведь неспроста именно это слово пришло мне на ум именно в эту секунду! Значит, так суждено судьбой: позже я обязан вдохнуть в эту Идею жизнь, обмыслить, освятить её, пусть блеском ещё неопытного, но страстного сердца! В этом и заключается мощность великих Творцов».
Множество строчек, какие он предполагал для будущих стихотворений, записаны были так же стремительно и покоились в величественном беспорядке; для них он даже выделил отдельное место, соорудив на полке аккуратную стопочку (дабы не мешались с прозой!). Временами подходил, брал в руки, перелистывал, и, вздыхая, осознавал, что не пришло ещё время: глядя на старые строчки, не ощущал зарождения нужной мысли, не приходили на ум подходящие слова, не объявилось на дороге жизни для этой темы Вдохновение.
Однажды он написал первый серьёзный рассказ: собирая минимальные соображения, перечитывая предложения и слова, пришедшие ранее. Из всего этого он сумел соорудить нечто могущественное и ослепляющее; просидевши всю ночь, он, как никогда счастливый, явился на университетские занятия с опозданием, за что тут же получил полушутливый, полусерьёзный выговор. Обычно натура тонкая и чувствительная, на этот раз он не обратил на укор преподавателя ни малейшего внимания и, сверкая красными от недосыпа глазами, ежесекундно приглаживая ладонью взъерошенные волосы, ни с кем ни говоря, уселся на место, самодовольно ухмыляясь…