День уходит, уже проколот
беспокойной звездою ранней.
Петербург, мой проклятый город,
принимаю тебя, как рану.
Это небо, что вечно лживо…
Эти улицы, что – ознобом…
Коль болеем, то значит, живы
мы с тобою на пару – оба.
Ведь у мёртвых не ноет совесть,
не гуляет по жилам ветер,
не сечёт по усмешкам сонным
их оборванный парус века.
Будет время, ещё напишем,
как мы шли по своей неволе.
Петербург, я прошу, потише:
ты не трогай последней боли.
Чья-то кровь – по ущельям улиц,
незнакомой девчонки нежность…
И ещё не отлиты пули,
что фонарные вишни срежут.
-------------
Из цикла "Стихи Грустного Шута"