Мы возмущаемся тому,
что может быть иначе.
И рады мы до слёз тому,
что может быть иначе.
Мы так привыкли, что ли (?),
за время тысяч лет
как мы привыкли к боли,
с которой плачет
дитё,
лишенное утробы
и, с которой
мы покидаем свет
и следуем туда, где
есть, наверное, покой.
Недаром говорится,
что этот сволочной,
а тот, тот мир иной.
Незыблемость всегда
покоит разум,
а радость и беда
приходят сразу,
не предупредив!
И в этот мир,
глаза открыв,
мы ходим осторожно,
с оглядкою на то,
что сохранить возможно,
а, тем паче,
боимся что-нибудь менять,
чтоб стало всё иначе.
В какой-то день
усталое сознанье
причин увидит тень
такого наказанья,
но в почву твёрдую
упрётся осязанье,
и все сомненья – прочь,
и радости волна
нам посулит покой
в какой-то день.
А вид изодранных колен
досаден глазу.
Поприлипаем мы опять
к теплу, к светлу,
к квартире, к газу.
И нет нужды
куда-то мчать
и что-то от добра менять.
Но счастие, наверно,
состоит, все ж, в том,
чтоб постоянно выбирать
руками, разумом, горбом
и брать на риск,
и брать на пробу
не то добро,
с каким живём,
когда мы плачем,
а то, что может быть,
как мы хотим, – иначе!
№3