Тимофеевна посмотрела в окно и задумчиво произнесла: - Опускаются сумерки. Вот и ещё один денёк закончился. Что-то нас ждёт завтра? А луна-то, луна! Ну точно блин поджаристый, масляный. Да, вот кстати: давно блинков не пекла. Пожалуй, этим и займусь завтра. А там, глядишь, и внучата забегут из школы. Вот и будет чем угостить. Сношка, чтоб её... до сей поры не научилась блины печь. Постой! Да у меня мучицы мало. А, не беда - магазин рядом.
- Да ты долго будешь бухтеть? - отозвался Егор Николаевич - муж Елены Тимофеевны. - Все нормальные люди давно уже спят, а ей вздумалось на луну заглядываться. Опоздала чуток. Раньше надо было любоваться небесными светилами. А то, бывалочи, зову её, зову. Не-а, не охота - в ответ... а теперь вздумалось... Марш - в постель!
- Ты, старый, больно-то не егози! Знаем: когда ложиться, когда другие дела делать. Не любишь об луне разговаривать? Это, наверное, с тех самых пор, как тебя застукала на сеновале с Веркой Кашкиной. Тогда ты любовался луной да к Веруньке прижимался. У-у! Кот похотливый!
- И откуда ты набралась таких словечек? А про луну я тоже мог бы припомнить кое-что. Ну-ка, вспоминай полевой стан, сарай с запчастями, а позади что? Вон как встрепенулась! Небось и посейчас мурашки по спине бегают. Что? Вспомнила как с Серёжкой на сене кувыркалась?
- С каким таким Серёжкой? А-а, с Серёжкой? Что стал председателем? То-то и дело, что не кувыркалась, а надо было бы. Жалко... сейчас, как сыр в масле каталась бы. Вон его жена Феня горюшка не знает. Поди-ко, не задумывается чем семью кормить. Сергей Афанасьевич заготовил всего вдосталь - до третьего колена хватит. А ты только луной любоваться и способен.
- Вот ведь как устроен человек: ему всегда мало. Да ведь то человеку, а ты курица слепая. Вот кто ты! Как ты луну-то видишь? Ложись - тебе говорят! Завтра расскажешь что во сне видела. Я сонник, так и быть, приготовлю. Не до блинков будет, вряд разгадывать твои заморочные сны, - сонно проговорил Егор.
- Нет! Зря я тогда к Верке ходила, просила оставить тебя в покое, мол, у нас дети. Пожалей, не осироти. Вот бы ты не бухтел под боком. Жила бы сама себе, как кум королю. И не выслушивала твои дерзости. Тимофеевна ещё что-то бормотала, пока не услышала мерное, сочное похрапывание. - Ну, замурлыкал! Кот мартовский! Как есть кот! - проговорила она примирительным тоном, а вскоре и сама засопела, уткнувшись в спину мужа.
И приснилось ей: ни блины, ни луна, а как они с Егором, он только из армии пришёл, ехали в деревню к родителям. Егорушка тогда ещё собрал мопед из разного, можно сказать, хлама, что нашлось в сарае. Он всегда был рукастый. Что правда - то правда. Еленка сидела на заднем багажнике. И что ей стукнуло в голову? Велела Егорке ехать помедленнее, сама ухватилась за плечи любимого, ногами встала на сидение и сделала " ласточку". И так они проехали с полкилометра. Вдруг из-за кустов вышли милиционеры.
- Это что за фигуры высшего пилотажа? - спросил один из них и отвернулся, сдерживая смех. А другой сказал, что такие выкрутасы на дороге никакими яблоками не окупятся, поглядывая на ведёрко с яблоками, что везли молодожёны своим родителям в подарок. И тем ни менее подставил довольно вместительную сумку, что бы отсыпали их. И чтобы не выписали им штраф за экстримальную езду.
Утром Елене Тимофеевне не хотелось даже вставать от такого приятного сновидения, но Егор растолкал.
- Слышь, мать! А ну-ка, повернись ко мне передом. Я говорю, в пору хоть самому браться за сонник. Такой сон расчудесный видел этой ночью: будто мы совсем молодые едем на мопеде. Помнишь, ты ещё "ласточку" сделала и как милиционеры оставили нас без яблок. Вот жадюги...
- Слышу я, слышу. Опять на мою подушку скатился. Вот и привиделся тебе мой сон. Я, чай, то же самое видела. Может, этой ночью во сне увидим как ты мотоцикл заводил. Помнишь?
- Помню. Как не помнить? Только до сей поры не могу понять как я не ощутил, что тебя рядышком нет. Ты ведь как та пиявка, вцепишься руками - не оторвать. Включил газ, мотоцикл рванул и я поехал. Аж рубаха надувалась, как парус. Вот времечко было!
- Времечко было, - передразнила мужа Тимофеевна. - Это ты такой внимательный. Жены нет рядом, а ему и горюшка мало. Могла бы убиться насмерть. Да я и сама ничего не поняла. Вижу только, что ты мчишься уже далеко, а я сижу на асфальте. Вот и тогда такая луна светила, как блин зажаристый. Брат твой - Павлушка стоит, "угорает" и Нинка его давится от смеха. Я же боюсь пошевелиться. Вдруг у меня что-то поломано. Да и ты как испугался, что мог и покалечить меня.
- Да тебе любой транспорт не угодно! Ты и на колхозном "Орлике" еле удержалась. А уж на что порядочная скотинка была. Не конь - послушка. Любые команды выполняла безропотно.
- Так ведь тогда темно было...
- Ну, что зря говоришь? Луна тогда светила. Как ты выражаешься: блин зажаристый. Во-во... зажаристый. Только какого чёрта тебя припёрло ночью кататься на лошади. Вот это мне не понятно.
- А помнишь как мы купили "Москвич - 412". И как ты боялся сам его вести. А Мишка - сосед взялся пригнать, да обманул, стервец! Мы прождали его до темноты и тебе пришлось всё равно самому вести нашу красавицу.
- Тимофеевна! И опять неправду говоришь. Хорошо помню: светила тогда полная луна.
- Тогда отчего это ты въехал между двух осин и застрял. Сразу, снову, пришлось закрашивать дверцу. И народ потешался. Ну, хватит, давай уже вставать. За твоими разговорами провалялись до обеда. А то нагрянут внуки, а у нас никакого угощеньеца нет. Да и луны нет, солнышко на небе вовсю играет. Вот интересно: случится с нами ещё какая оказия на нашем собственном транспорте? Я думаю: ты неспроста приобрёл машину с выдвижным кузовом.
- Как же! Повезут же дети когда-нибудь нас на "Могилёвскую". Вот и пригодится такой транспорт. Жалко, что тогда луны не будет, - со вздохом проговорил старик.
- Да когда это ещё будет? Не думай, Егорушка, о плохом.