Голова, как будто монета
из золота высшей пробы,
покатилась на землю с плеч,
ах, Мария Антуанетта,
что нужно было сделать, чтобы
вашу голову уберечь? -
вопрошаю об этом сердце,
вопрошаю об этом Цвейга,
не могу я найти ответ,
мне в былое закрыта дверца,
в небесах только песня ветра
и на сердце печальный след...
Снова на сердце грусти тина,
вот сверкнула вдруг гильотина,
сон прошёл, я один, тишина,
и, как ветер, я грустно вою,
и отрубленной головою
в тёмном небе лежит луна,
мне бы видеть её живою,
целоваться с ней до пьяна,
но пора приходить конвою,
поросли все мечты травою
и надежда мне не дана,
не до сна уже, не до сна...
Под откос я лечу вагонеткой,
вот готовят и мне эшафот,
пусть с Марией Антуанеттой
нас господь на том свете сведёт,
свою голову я, словно грущу,
ей отдам и надеюсь: возьмёт...
Ах, господь,
пусть казнят,
я не трушу,
я иду бесконечно вперёд,
зажимаю в щепоть
мою душу,
сердца плод
зажимаю в щепоть...
Снова слышу таинственный шёпот,
ах, Мария Антуанетта,
повторяю твой горестный опыт,
головы покатилась монета,
нету в мире прекрасней сюжета,
чем проститься в момент с головою,
ах, Мария Антуанетта,
на душе немота монумента,
и под песню печальную ветра
я собакой бездомною вою,
я сегодня наплакался вволю,
целоваться желаю с тобою -
самой лучшей и дивной из женщин,
только это не выйдет, увы,
не получится без головы
и моей ты не станешь судьбою,
я обвенчан с высокой болью,
я с жестокою мукой обвенчан...
Я сегодня наплакался вволю,
насмеялся сегодня навзрыд,
говорю: "приходите" конвою,
а палач эшафот мастерит,
среди тёмных пространств небосвода
ветра скрипка печально звучит,
подо мной хриплый скрип эшафота,
тишиной я печальной облит,
стороной в небе ангел летит,
в небе ангел летит стороной,
потеряв человеческий облик,
все стою я, облит тишиной,
"собирайся пора" - слышу окрик,
я склоняюсь, покорен, как кролик,
ожидаю мгновение боли,
знаю: ангел меня не спасёт
от печали сквозной, неминучей,
всё скрипит и скрипит эшафот,
в небе ветер забился в падучей,
бог я плакать, смеяться научен...
Бог я плакать, смеяться научен,
но всё делаю наоборот,
смех неправилен, плач не научен,
мне за то и грозит эшафот,
чтоб от боли смеюсь,
а от радости плачу,
ах, Мария Антуанетта,
в брызги я разобьюсь,
ничего я не значу,
в темноту укачу, как монета,
в немоту, в маету,
слов сожгу бересту
и бесцельно прожитые лета,
поцелуй, обними ты - поэта...
Знаю я: мне пора,
я грущу по причине кончины,
мою жизнь оборвёт
не удар топора,
а суровая сталь гильотины...
Вот над шеей моей
стынет грозная сталь,
я кричу: "вы кончайте скорей",
я гн знаю опять:
кем я был, кем я стал? -
"лучше б вы распинали
меня, как Христа" -
умоляю своих палачей,
вниз на землю слетает звезда
и застыла беда у дверей,
мне отсюда уже не уйти никуда,
снова слышу вой диких зверей...
И звериные морды глядят мне в лицо,
я в плену у шальной непогоды,
и уже никогда не прорвать мне кольцо,
никогда не добиться свободы,
я в печали один, сколько на сердце льдин,
вновь кольцом окружают невзгоды,
у судьбы, видно, - пасынок я, а не сын,
жуткой темени чёрные своды,
да, сегодня печальны все сводки,
я окончил сраженье с судьбой,
ей на милость сдаюсь
и напьюсь нынче водки
перед смертью, окончен мой бой...
Бой окончен, исход будет скучен,
головы в темень канет монета,
в сердце камень, мой стих ненаучен,
рвутся ткани вновь, Антуаннтта,
вновь надежды в душе рвутся ткани,
мне от грусти уже не спастись
и лежит на душе тяжкий камень,
amen, в небо пора вознестись,
снова в сердце моём грусти тмин,
ах, какой удивительный привкус,
"amen" - это по-русски "амин",
догорю я, как будто примус,
в небо строчками грустными выльюсь,
ах, Мария - поэта пойми,
обними, поцелуй и возьми
мою голову, если к тебе всё же выбьюсь,
хоть разок поцелуй, чёрт возьми
ну, а хочешь, потом её выбрось...
Ах, простит пусть господь
мне сравнение это,
что навеяли грусти микробы,
головы покатилась монетой,
что из золота высшей пробы,
скоро сгину, как будто обры,
я рисую печальный образ,
обрывая сомнений обрез,
снова в грусти вторгаюсь область,
не найти вам грустней сюжета,
снова в сердце тоски микробы,
голова, как будто монета,
что из золота высшей пробы,
ах, давай с тобой хоть за гробом
поцелуемся, Антуанетта...