Умирают или нет от бессовестности?
Вопрос риторический и практический,
Потому как и в том, и в этом имеются сорности,
И упирается в вопрос этический.
Жить хочет каждый даже несчастный,
Поскольку смерть – плохо и больно,
И данный вопрос не очень частный,
А можно сказать - любовный.
Почти у каждого есть и дети,
И страхи, похожие на безрадостность,
Но, самое главное, есть на свете,
Что-то живородящее - житейская сладостность.
Попробуй убери её и смерть на выворот,
Обнажённая и весьма страшная,
А, значит, просится простой вывод,
Душа человеческая – СЕСТРА СТАРШАЯ.
Она живой организм с рассуждением,
Себе не делает самобичевания.
Она любит и сытость, и хорошее мнение,
В пределах своего воспитания.
Но попробуй, выйди за эти пределы,
И разразится внутренний кризис,
Входящий в чужие наделы,
Над всеми издёвками высясь.
Внутренний кризис стремится выпятится,
Чтоб подовлять любое желание,
А затем спрячется, боясь выбраться,
Из-под гибельного самопознания.
Но выбираться, порою, поздненько,
Вокруг общественность – твой недруг,
И лежишь под тоненькой простенькой,
А за тобой уже воспитатели едут.
Возьмут за трусики и тут же потянут
На самый высокий этап истины,
Где все беды твоими станут -
Деревом с кровавыми листиками.
Спрашивается: зачем дерево выросло
И выпустило столько несчастий?
Ведь могло быть только вымыслом,
Или с плодами красивой масти.
Однако кризис состоялся проклятый,
Нужно выравниваться, люди.
Так будем думать о будущем, ребята,
А прошлое обязательно осудим!