то, что нас удерживает от сведения счётов,
даёт силы грести в холодной воде февральского утра,
выдыхая сизое облачко пара, как заядлые курильщики – дыма,
то, что заставляет угадывать, где ближайший берег,
куда рано или поздно можно будет выйти, стать на твёрдом,
то, что держит нас на плаву, не даёт утонуть, выталкивает из воды,
кроме Архимедовой силы и Сизифова труда,
кроме подкожного жира и желания заплыть как можно дальше
в этой глубокой тревоге, что приводит в чувство и подгоняет,
в этом терпком отчаянии, что смыкается вокруг грудной клетки,
заставляя вдыхать и выдыхать
мы – то, что мы вытесняем на периферию сознания,
в хаотический видеоряд сновидений о худшем,
в спутанность детских впечатлений – не удаётся их
ни позабыть, ни вспомнить,
то, в чём не готовы сознаться даже себе,
не говоря уже о других,
даже перед лицом смерти:
нас подгоняет не сила, а слабость,
мы всегда плывём к самому дальнему берегу,
но узнают об этом лишь те, кому не хватило
силы доплыть, выбраться на сухое, оглянуться,
принять как данность, что где-то там посреди воды,
где дно на самом деле ближе, чем берег
(а дно всегда ближе)
и тело уже отказалось грести, а лёгкие вдыхать,
нас кто-то подменит
и никто не заметит подмены
(Перевод с украинского)