Больше ничто не приходит ко мне.
Никаких коней с человечьими лицами,
Фей с цветочными венцами,
Шутов с бубенцами,
Уродцев с полотен Босха.
А ведь раньше шли вереницами –
Потрепаться. Покаяться. Появиться.
Всё стало обычно и плоско,
Всё стало просто.
Возлюбленные, прекрасные, сотканные из ласки
Фавны, нимфы, единороги,
Химеры... кричат мне что-то, рычат.
Но ничего не пускает мой цензор строгий.
Если дороги, то третье транспортное,
Никакого жёлтого кирпича.
Только статьи доходов, расходов;
разводы среди знакомых.
Денежные переводы,
Новые законы.
Бумажки, ещё бумажки –
Не дают ни одной поблажки.
Всё очень важно.
Всё. Всегда. Слишком. Важно.
Часы в сутках,
Калорийность продуктов...
Цифры весомее букв.
Когда цифры стали весомее букв?
Если в фею никто не верит, она умирает.
Если сказок никто не читает, они умирают.
Если поэт ничего не рождает из-под пера,
Он умира...
Ну, вы поняли.
Крик души.
Постелите мне степь. Накройте же поле мне.
Не хочу ходить по земле, если она не Шир.
Мы рождаемся полые, ждём, чтоб наполнили, дали ориентир.
Тащимся в электричках, дышим дымом столичным,
полыхаем мозгами,
пре-воз-мо-га-ем.
Но, знаешь,
мой выбор лично –
Нахер не нужен весь этот мир,
если он не психоделичный.
В кавычках и без кавычек.
Реальность – трухлявый настил.
Прости, но кто сказал,
что мне нужно вырасти?
Кто сказал? Кто сказал?
Эскапизм – это бальзам
на мои оглохшие уши,
На слепые мои глаза.
Я хочу видеть цвета и на вкус узнавать голоса.
Чтобы неба ажурная органза,
Чтоб работали заклинания из детских считалочек,
Раз-два-три,
Смотри –
Люди с крыльями, как у бабочек.
И смех, усиленный многократно.
Пацаны,
Норма и адекватность сильно переоценены.
Я выбираю легенды и сны,
Как главные декорации.
Чтобы остаться в них,
Надо как следует постараться.
Я буду стараться.