Спешит обруганное утро, кусая землю за холмы,
ползёт по новым травам иней да взгляд заношенной тоски,
скрипят раздетые деревья, листочки почками больны,
в кустах скрываются, чернея, вчерашней осени штрихи.
Не солнцепёк, а паранойя, не пустота, а густота,
где долгий дальний выдох моря, воды раскосые глаза,
на небо небо загляделось, разинув рот, глотая свет,
подбитый ангел пал на крышу всепоглощающей весны.