ДОМОЙ ВОЗВРАЩАЮТСЯ ПТИЦЫ
« Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.»
Расул Гамзатов
Снова вижу, летят журавли
по заученным координатам…
Снова вижу дороги в пыли,
и по ним отступают солдаты.
Батальоны не просят огня;
где штабы, только богу известно,
за спиной догорает броня,
а живым на земле стало тесно.
Батальоны идут на Восток,
потеряв свои роты и взводы.
Бог пометил уже номерок
и открыл на бессмертие квоты.
В святцы пишутся их имена
и слезой наполняются кружки,
и не их эта, в общем, вина,
что в лесах замолчали кукушки.
Бьёт свинцом первый месяц войны,
и пока им ещё не понятно,
сколько вёрст до победной весны,
и когда повернут их обратно.
Это нам всё известно с тобой…
вдоль российских дорог обелиски,
на дощечках под красной звездой
тех солдат бесконечные списки.
Это мы знаем каждый их шаг,
и под утро нам в мае не спится.
Батальоны штурмуют Рейхстаг,
и домой возвращаются птицы.
В СТРОЮ БЕССМЕРТНОГО ПОЛКА СТОЮ
Деду Ивану
В строю «Бессмертного полка» стою
Плечом к плечу с моим погибшим дедом.
Я каждый год ходить не устаю,
Зовёт нас в строй Великая победа!
А дед ушёл, в тот сорок первый год,
Обнял жену, сказал: - Прощайте, дети, -
По большаку, от новеньких ворот,
Чтоб навсегда остаться в сорок третьем.
Сапёры ошибаются лишь раз,
Не подставляют минам свою спину.
И разорвался подленький фугас -
Был местный бой, в боях за Украину.
Давно в земле лежит герой – солдат,
Пути истории, порой, увы, тернисты.
И не пускает к деду супостат:
По той земле гуляют вновь фашисты.
Мы с дедом снова встанем в этот строй,
Пусть пялит враг на нас глаза косые,
Прячь этот взгляд! Свои глаза закрой!
Идёт наш полк! Идёт сама Россия!
ТЫ ЛЮБИЛА НА ОКНАХ ФИАЛКИ
Шаламовой Дарье Александровне,
сестре моего деда Шаламова Ивана.
В сельской церкви, на кладбище старом
плачут свечи у древних икон…
Ты кормила меня виноградом
в те года, что уже испокон.
И другие, но чёрные галки
с колокольни взирают окрест…
Ты любила на окнах фиалки
и на Пасху твердила: – Воскрес!
Но сверкают анютины глазки,
где лежишь ты среди тишины,
рядом с мужем, поверившим в сказки,
с ним, однажды пришедшим с войны
в ту деревню, где девки и вдовы
не стирали мужицких портков,
разорвать были парня готовы,
а ты старше на двадцать годков.
Может ведьмой была – ворожеей,
или знала, какой приворот,
но впустивши во двор, без затеи,
ты уже не открыла ворот.
А куда ж ему грешному деться,
и на чьё опереться плечо,
если лаской до самого сердца
обожгла ты его горячо,
возле сердца не дрогнул осколок
и оно продолжало стучать.
Смерть права на солдата, покорно,
отдала их тебе и врачам.
И ушла ты однажды, под утро,
с ним прожив тридцать пять долгих лет,
Плыл туман за окошком уютный,
как в тот давний, военный рассвет:
Гасли звёзды одна за другою,
но держался туман наплаву,
словно думал дорогой земною
перейти по-за реку Уфу…
Я на камень смотрю посеревший
и в твои молодые глаза,
виноградом давно перезревшим,
хмелем в сердце стучится лоза.
2018, 01.08.2023
ЧТОБ ТОЛЬКО УСЛЫШАТЬ
Моему дяде Анатолию
Остров Шумшу 18 августа 1945 г.
Ты слышишь, акустик? Она в глубине,
В кильватерном следе укрылась подлодка.
Тебе бы минуту побыть в тишине,
Но с берега бьют непрямою наводкой.
«Охотник» бросает с волны на волну,
А остров Шумшу - в непроглядном тумане.
Уходят морпехи навстречу огню,
И шумно на Тихом для всех океане.
Десант не вернётся. "Морская душа"
Пройдёт батареи, засевшие в сопках,
Их враг до последнего будет держать,
Огнём огрызаясь в бетонных коробках.
А ты должен слушать шумы от винтов.
Ты должен услышать походку торпеды,
Походку со скоростью в тридцать узлов,
За целую вечность до полной победы.
За целую вечность - даётся лишь миг,
Чтоб только услышать, чтоб только услышать!
Но льётся в наушники чаячий крик,
Разрывы снарядов всё ближе и ближе….
Потом подберёт вас десантный корабль.
Плечо будут жечь воспалённо осколки.
Запомнится спущенный к берегу трап
И синее небо, и запах карболки.
Ты слышишь? Сегодня молчит глубина,
А остров Шумшу будто дремлет в тумане.
Ленивая к острову катит волна,
И тихо на Тихом для всех океане.
На фотографии:
Шаламов Иван Александрович – сапёр, погиб 13.06.1943 в боях за освобождение города Харькова;
Кислицын Георгий Фёдорович (1903 – 1959) - военный водитель. Умер до моего рождения.
Кислицын Анатолий Георгиевич (1927 – 1994) – поступил в школу юнг Северного флота в 1943 году, демобилизовался в 1950 - ом.