Мамка, я надену гимнастёрку
дедову, прострелянную дважды?
Чтобы запах въевшейся махорки
высился, как дом многоэтажный.
Чтоб солёный пот дорог пехотных
гнал вперёд, в горнилище напасти.
Это я, с надорванной аортой,
под Москвой с врагом сошелся насмерть!
И гоню взашей его, собаку,
подо Ржев, Елец, Калугу, Вязьму.
Поднимаюсь засветло в атаку -
ветром обожжён, облеплен грязью.
Это мне, не знающему тягот,
Геббельс предрекал террор и голод.
Я, в бою рождённый Сталинградом,
гнул железо, как кузнечный молот,
землю рыл, вгрызался сапогами
в скользкий выступ, в залежалый камень.
Я в бою под Прохоровкой знамя
обвивал горячими губами.
_____________________________
Мой отныне крест - тот страшный факел
из горящей под Берлином вербы.
Я из тех, кто выбил на Рейхстаге:
“Это вам, скотам, за сорок первый!”
__________________________