Расцветает буйным цветом
За оградой лебеда.
Расшалилась этим летом
В нашей местности Беда.
Ей вольготно, ей беспечно,
Всех сведет под монастырь,
Ведь в своей избе на печке
Спит последний богатырь.
Он пока еще не в силе,
Он цветные видит сны,
Не просился он в мессии,
Ему лавры не нужны.
Эх, ему б сейчас по бабам,
С медовухою потир
И пожрать он тож не слабый -
Он ведь все же богатырь.
Но к нему стучаться в окна,
Сапогами лупят в дверь -
«Мы же все сейчас подохнем,
Выручай нас поскорей.
Слышь, Беда развеселилась,
Для нее мы словно тир.
Ну скажи-ка нам на милость,
Кто из нас здесь богатырь.»
Он с печи с трудом сползает -
Ох, недосмотренные сны...-
В них его ведь ублажали
Две заморские княжны.
Он своим же перегаром
Домового похмелил -
Вам слабо, а он недаром
Ведь последний богатырь.
Где-то в рже и паутине
Щит и меч, копье и лук
И в углу кольчуга в тине
После ловли ею щук.
В бармице одно прорехи
И шелом протерт до дыр.
А нужны ль ему доспехи?
Он ведь все же богатырь!
В драном на локтях кафтане
С рыже-ржавой булавой
И конечно на стакане
Он идет на бой с Бедой.
Он выходит в чисто поле -
Хороша ты, поля ширь.
«Выходи, Беда, для боя!» -
Бросил вызов богатырь.
А Беда, беды не ведав,
Веселиться от души -
То потопчет все посевы,
То хлеба все покрошит,
То пошлет пожар в деревню,
То в село какую хворь,
То возьмется портить девок,
Заливая про любовь.
Вызов был Бедою понят -
В шлейфе пыльного смерча
Она шлепнулась на поле,
Веселясь и хохоча:
«Это что за голодранец -
То ли бомж, то ли сатир?»
«В зеркало взгляни, засранец!» -
Так ответил богатырь.
Слово за слово, конкретно,
Закружилось, понеслось -
Аж до самого рассвета
Бились наш и вражий гость.
Долго ль, коротко ли, скоро,
Вытоптав гектар полей,
Скрылася Беда с позором -
Огребла она люлей.
Шуганул Беду за речку,
Свою землю защитил,
Возвратился вновь на печку
Наш последний богатырь.
Хряпнул медовухи с чаем,
Чтобы ярче были сны,
Где его вновь ублажают
Две заморские княжны.