Тончайшим блюдцем из саксонского фарфора
луна катилась.
Весь день меж галактического сора
она пылилась.
Но догорели лоскуты последние заката,
явилась ночь,
и ею был раскатан,
чтоб взгляда отвести было невмочь,
древнейшей скатерти нетленный свиток,
весь в письменах,
расшитых блеском звёздных ниток.
Прозрачна белизна
и для кого так драгоценна хрупкость блюдца?
Кого ты, ночка, ждёшь?
Смотри, как над тобой созвездия смеются!
Росой прольёшь
всю боль свою в траву от самого Востока.
Ах, ночь! Я тоже жду, и также одинока...