Скажи мне, подруга-кукушка,
что же вдруг стало с тобой,
что так предательски ты запела
этой заплесневелой весной?
Уставившись в землю, поник.
Я плакал, наевшись этой тиши!
И точно не заржавевший крик
я ждал из задворок глуши.
Эти звуки – хуже молчания,
где грех в подавлении страха
нашу землю родную качает.
Всех, от крестьянина до монаха
пронзающим звоном колет,
оставляя порезы вдоль живота.
День за днем, слой за слоем,
так мертвеет, черствеет душа.