В опадающих на промёрзлую землю листьях кружилась осень. Бескрайним цветастым ковром они устилали всё вокруг: сизые камни, сухую, пожухлую траву, казалось, даже небо. Если бы ни ветер, томно вздохнувший в колючих зарослях репейника, граница между небесным сводом и рыхлой сырой землёй стерлась бы – и весь мир погрузился бы в листья. Лес был объят пламенем: карминовые, алые, золотые, ярко-оранжевые и багряные всполохи его были видны издалека. А виноваты во всём деревья, широко распустившие свои исхудалые когтистые руки и манившие, манившие... Они роняли свои сухие, исполненные горестью завещания, прощались с прохладным и таким коротким летом. Вот на исходе сентябрь. Уже покинули родину птицы, скрылось за жемчужной пеленой солнце, надела длинное чернильное платье некогда белая ночь. Грустно. Холодно. Звенят в дыхании ветра льдинки. В воздухе пахнет приближающимся дождём, сыростью и какой-то особой прелестью осенней безмятежности.
Неожиданно всё замирает: и листья, стихшие на ветвях, и волнующий их ветер. Словно кто-то невидимый, какой-то коварный чародей, взмахнул своей волшебной палочкой. Тишина. И, кажется, ничто её не нарушит. Но вот раздаётся тихий шелест, потрескивают тонкие сухие ветви лиственниц – усталый, притомившийся путник нашёл здесь уединение и покой. Пришёл туда, где стираются грани лишних мыслей, и те исчезают. Где кругом царит великолепная умиротворённость. Мягко и осторожно ступает он по пергаментным листьям, прислушивается к звукам задремавшей природы. И слышит мелодию. Неземную, грустную, прекрасную. Есть в этой мелодии необыкновенная нотная гамма: нотка сожаления, нотка лёгкости, отрады, величественности, отрешённости, неспешности и загадки… Она похожа на тоскливую песню сирен, на переливчатый голос лиры. И в каждую из этих нот плеснуты свои особые краски: местами яркие и игристые, а где-то праздные и серые.
Гость лесных краёв невольно засомневался: а ни в сказку ли он попал? Реальность не бывает такой. Перед ним, седовласым, немолодым мужчиной, повидавшем немало на своем веку, предстала словно экспозиция каких-нибудь ныне неизвестных картин. Горящих пламенной палитрой, но в то же время спокойных по своему характеру, отвлечённых.
Чем дальше он шёл, тем очевиднее была эта иллюзия, и всё громче и громче становилась мелодия. Этот небольшой хвойный лес…. Она исходит из самого его сердца, из самой глубины. Звенит каждый листочек-музыкант, каждая капелька накрапывающего дождя. И всё по-своему, неповторимо. А вместе они – оркестр, руководит которым сама королева северная осень.
Путник вздохнул и опустился на скамейку в сквере неподалёку. И подумал: как жаль, что он ни художник и ни поэт, ни музыкант. Тогда бы он воспел это чудесное время года в стихах, посвятил бы ему симфонию, написал бы немало картин. Но он обычный человек, простой житель города Магадана. Почитатель своей маленькой Родины, где прожил всю жизнь. И ничто, никой город ему её не заменит. Ничто. Её провинциальности, отдалённости от шумной пижонской цивилизации, приветливости людей здесь живущих, шикарной по своей красоте природы.
Шёл мелкий неприятный дождь. Изредка латунные дротики молний, стоило ему усилить мощь, сверкая, вонзались в землю. Скамья в сквере давно пустовала, опустел и мир вокруг, роняя хрустальные слёзы. А мелодия. Она не стихла. Сонным забытьем окутывала и сквер, и лес, и весь город. Романтическая парма опустилась на мир, лёгкая, прозрачная вуаль.
Будет идти время, много лет... Но гости леса вновь и вновь, каждый год, будут слышать эту волшебную мелодию, доносящуюся из сказочной тиши. Магаданская осень – и есть мелодия.
*~2010, орфографию и пунктуацию тех лет сохранила. ~