Раскрыв глаза, ребенок в небо смотрит.
И верит, что на солнце пятен нет.
Крыло птенца не повредить на взлете,
когда бездумно не сменить сюжет.
… У горизонта реет буревестник,
роняя нагло гибельный заряд.
И нет страшней для мамы чёрной вести:
не оживить юнца потухший взгляд.
Над полуночным городом зарницы
в развалинах осколками свистят.
От ужаса вовек не исцелиться.
Рвёт в клочья душу грохот канонад.
Взошло над миром зло бескрайней силы.
Не умолить его, не обуздать.
Стоит добро у краешка могилы
над сыном, где склонилась в горе, мать.
Её отчаянье без меры и без края.
Мальчонка был рождён лишь для любви.
Жива ли, или следом умирает.
Впредь не цвести барвинку на крови.
Изрыв округу, мины и окопы,
содрали в кровь привычный колорит.
Здесь не найти душе привычных тропок.
кругом тела… кто ранен, кто убит…
Пришла война негаданно - нежданно.
На «до» и «после» время разорвав,
придав сарказма термину «гуманность».
И увлеклась, единожды солгав.
И понеслась вперёд крушить и мучить,
и колесить по взорванным мостам.
И смертный грех, ей преданный попутчик,
не отстаёт, скитаясь по пятам.
А тот юнец, пришедший в мир с надеждой
его улучшить, даже воскресить,
не понят!.. Он опять явился прежде
за всех заблудших господа просить!