Этот шаман
свое дело знал.
Эпилептик, горький пьяница,
он предвидел приближение припадка
и использовал это
для укрепления веры
в свое дарование
потомственного шамана.
*
Три дня мы добирались верхом к его юрте.
У входа - гниющая шкура
лошади подвешена на шесте.
Внутри юрты, в тряпье,
лежал больной ребенок.
Его мать с тревогой
и светлой надеждой
смотрели на этого
запойного эпилептика.
* в юрте
в темной, дымной юрте
шаман бил колотушкой в бубен,
выкрикивал, подвывая,
какие-то заклинания,
вскакивал, притоптывал сапогами, кружился...
Надо сказать, он обладал чувством ритма:
ускорения, неожиданные паузы, синкопы...
всем этим он умело пользовался.
* бубен
Большой бубен был сделан
по старинным, дедовским,
образцам: весь в медных побрякушках,
а в середине бубна,
на перекладине -
деревянная голова с бровями
из ржавого
железа -
то был бог Ульгень...
*
Шаман то бил по бубну
из туго
натянутой коже резкими ударами,
или просто его тряс,
чтобы гремели побрякушки.
К его тулупу
были пришиты длинные тряпки
с какой-то высохшей дрянью -
мыши, лягушки... Все лязгало, бренчало, гремело...
Шаман все убыстрял ритм движений:
от его кружения
все сильнее разгорался очаг,
Становилось трудно дышать:
юрта наполнялась дымом...
тут он упал, а тело его забилось
в корчах припадка:
глаза закатывались,
а на губах выступила пена.
Мы пришли посмеяться над его представлением,
однако нам стало не до шуток,
и мы покинули юрту...
*
Было решено привезли этого парня в город,
чтобы снять его в павильоне,
так сказать, запечатлеть на пленку.
Шаман охотно
согласился. Несколько раз
он повторял
весь обряд
своих заклинаний,
но... на пленке ничего не оставалось!
ни ритуальных ритмов, ни магии заклинаний.
В общем, приобщение шамана
к цивилизации оказалось печальным:
здесь он окончательно спился ...