1
Ах, не хочешь ты ковшик мыть, кипячёного от молока,
свои пальчики обмакивать в мыльную пену, завожделевшую чистоты оголтелой.
Ладно уж: знаю, где эта подушечка с металлическими насечками на мойке лежит.
Можешь не благодарить; и не стоит тестировать мою горскую гордость -
оттирать пригоревшее молоко - моё кредо и хобби,
как, впрочем, и чистить картошку, и ты никогда не преминешь...
Честно признайся: не я ли серую пенку наших размолвок,
убегающую через край, пригоревшее дно эгостроф
начищаю отступничеством от себя самого,
верблюжьей покладистостью,
театральным раскаяньем
аж до самого блеска?
2
Говорила, заманывала, паутину плела:
будем есть арахисовую халву на твой день рождения.
Вот и выбился я из сил, хитросплетая тосты и поздравления, но
где же оно - жертвоприношение радости арахисовой халвой,
обволакивающей зубы жёлтой, жирной глиной мегасласти,
блендера вертушком перетёртой?
Загрузи пиалу куском яшмы слоистым, как половодьем подмытый обрыв.
Запивай не горячим чаем, мелким глотком ледяной воды
из кристаллических недр, ледовитой криницы за дверью пластмассовой морозильника.
Жаль, ошкурИть позабыли подземные арахисовы жемчуга впопыхах:
незлобивой наждачкой дерёт, как проглотишь слюну, языком опершись о нёбо.
Дали ж маху. И, всё-таки - не допущу, дабы одними окончилось празднество
застольными, пресными поцелуйчиками по щёчкам.