Рана, растревоженная снами,
не кровит уже давно, не ноет,
но сочится светом изначальным
да медовой нежностью. В них двое
сводом двух травинок держат ветер,
словно храм, исполнившийся духом,
их тела – распахнутые веки –
обретают взгляд своей разлукой,
празднуя благую тишь другого,
словно возрождённые титаны...
Потому ли не кровит, не ноет
снами растревоженная рана.